гостевая книга

email:

theatr-skazok@yandex.ru

 

Елена Прудиус

 

Звезда над Елкой

(рождественская история из странствий Сивой Кобылы)

 

Моему маленькому другу Игорю Ч. посвящается

 

За окном уже темнело. Курам и детям пора на боковую. Курам легче – у них внутренние часы, а вот Полю, как и почти всех ее ровесников, укладывают по часам, которые висят на стене. Мама их два раза в году сверяет со временем Интернета по компьютеру. Папа ей вполне доверяет.

Вот и сегодня Полю скоро будут укладывать спать, а она только начала по-настоящему хорошо играть со своими куклами – Барби, Кеном, их дочкой, крылатой феечкой винкс, храбрыми солдатами и страшными разбойниками. Поля одновременно и главная королева и генерал для солдат, и предводитель разбойников, а это ужасно трудно. Но как быть, если играешь одна и ты одна на «все - про все»? Потому что мама моет посуду, которая громоздится в мойке со вчерашнего вечера, а папа еще не пришел с работы. 

Но вот мама домыла посуду и что-то сообразила на ужин, и, наконец, раздался звонок в дверь – это, конечно, Странник! Только он звонил так – два тире и три точки: два длинных и три коротких звонка. Он это делал перед тем, как вставить ключ в замочную скважину. Зачем – Поля не знала, но так было всегда.

Поля бросила сражение за освобождение принцессы на самом непредсказуемом моменте и помчалась к входной двери. Она добежала до прихожей и застыла в двери. Что ее останавливало, она и сама не знала. Был какой-то шлагбаум (она услышала это слово еще летом и все про него выспросила у папы), который ей было очень трудно преодолеть. Внутри ей ужасно хотелось броситься к папе и с разбегу зависнуть на его широкой груди, но этого нельзя было так просто сделать. Поэтому она стояла в дверях и ждала, что произойдет дальше.

Папа махнул ей рукой и весь обратился в сторону кухни. Там была мама. Но мама ничем не выдавала своего присутствия или того, что она слышала хоть что-нибудь. Папа вопросительно обернулся к Поле, она пожала плечами. Такая сцена происходила часто, чаще, чем мама бросалась открывать дверь сама в ответ на папин звонок.

Ужин прошел тихо, мама была не в духе, папа тоже будто был расстроен, Поля разлила свой вечерний стакан молока и получила нагоняй от сильно рассердившейся мамы.

- Иди в свою комнату, собирай игрушки и быстро спать! – так она сказала Поле.

И Поля пошла в свою комнату. Так происходит часто. Странник говорит, что надо уметь «фильтровать базар». Он это точно умеет. Да, ведь и мама делает то же самое, это у нее называется «пропускать мимо ушей». Например, когда папа пытался рассказать ей о своих неприятностях на работе, о новом начальстве, которое могло бы хоть немного думать не только о своем продвижении по службе, но и о простых работягах. Это папа простой работяга. И еще он - Странник. Когда это началось, Поля точно не знала, наверное, это было всегда.

В общем, Поля пошла в свою комнату и тут же вернулась к прерванной игре. Кстати, молоко она не особенно любила. «Наши» явно выигрывали,  несмотря на неисчислимые зверства противника. Тут в комнату вошел папа, это значило, что сейчас начнется другая игра, которую придумала Поля, чтобы не так скучно было ложиться спать. Они с папой как будто не знали друг друга и видели в первый раз. Она была Повелительницей, а он – ее новым Сказочником.

 

- Зови меня Странником.

- Я все равно не буду спать, и мама сказала, что твои сказки это бред сивой кобылы,  - ответила Она.

- Как хочешь, Повелительница. Но позволь обратить твое внимание, что мама тогда смеялась, а твой ответ напомнил мне одну историю…

- Мама смеялась? Значит, мама любит нас…

- Очень надеюсь на это, - серьезно ответил Странник.

Она, нетерпеливо дрыгая ножками под одеялом, ждала продолжения. Но Странник молчал.

- Странник! - она капризно надула губы и сдвинула бровки домиком.

- А… - человек словно очнулся от своих дум.

- Ты собираешься продолжать свою историю или позвать маму?

- Твое слово – закон, о, Повелительница. А маму звать не надо. Сама понимаешь, она днем училась в своем институте. А ночью дежурила в больнице. Мы оба с тобой по сравнению с ней настоящие бездельники. Угадай, что она с нами сделает, если мы ее разбудим.

Человек сложил руки ладонь к ладони у груди и смиренно склонил голову. Она подозрительно посмотрела на него. Однако он и не думал смеяться. И что сказать, кто мог бы смеяться, если сейчас позовут только что уснувшую маму, тогда и ему не поздоровится. (Тебе оттяпают голову, а то, что останется, выбросят собакам. В назидание потомкам.)

И он начал:

- Жила-была Сивая Кобыла. Она любила не столько бредить, сколько бродить по свету, но лучше назовем это странствиями. Впрочем, о ней еще рано говорить. Жили-были…

 

три поросенка.

 

Они были близнецами. Это часто случается с поросятами. У них были одинаковые розовые пятачки и хвостики крючочками, большие ушки и нежная щетинка. Однажды им пришло время покинуть родной дом и как-то устраивать свою жизнь.

Первый поросенок, его звали Пинк, достался Красивой Девочке. Она сделала Пинка своей любимой игрушкой, завязала ему ленточку и посадила в домик Барби.

Неподалеку в лесу жил волк по имени Бармалей. Однажды он улучил минутку, когда девочка ушла, и пришел к домику Барби. Он сильно тряхнул домик, и тот рассыпался. Барби и Пинк оказались прямо перед страшной волчьей мордой. И тут Красивая Девочка вернулась. Она вскрикнула, схватила игрушечный пистолет и изо всех сил пальнула в волка. Волк сделал страшные глаза и упал замертво. От поросенка отделилась едва заметная розоватая тень и исчезла где-то в вышине.

 

Второй брат по имени Пизанский достался Бережливой Женщине. Она надела его на чайник – получилась превосходная теплая грелка, вещь в хозяйстве чрезвычайно нужная и полезная. Она даже разговаривала с Пизанским, пока пила чай. Ей нравилось надевать его на чайник слегка боком, так, будто он слушал ее, внимательно наклонив голову. Он пытался ей отвечать, но это трудно сделать, если твой рот тщательно заштопан. Это пришлось сделать, потому что Пизанский однажды попался в зубы любимому песику Бережливой. Хозяйка, конечно, отругала песика и починила грелку, она очень красиво и даже художественно выштопала порванное место. Пизанский горько подумал, что лучше бы на месте рта у него осталась дыра, тогда он смог бы отвечать хозяйке, но она сама знала, как лучше, и не ждала советов от собственной грелки. 

Бармалей выследил Пизанского и узнал, в чьем доме тот находится. Однажды он нарочно устроил переполох в курятнике, Бережливая Женщина кинулась на помощь курам, а волк просунулся в приоткрытую дверь дома. Пизанский увидел волка и задрожал от страха, сидя на горячем чайнике. Бармалей подскочил к нему поближе и уже почти сдернул его с чайника, как хозяйка вернулась в дом и схватила метлу. Мало того, сдирая поросенка, волк выплеснул немного кипятка из чайника на себя. Ему стало ужасно больно и страшно, а тут еще он увидел, что за спиной женщиной высится грозная фигура ее мужа. В его руках было настоящее ружье.

- Уходи, - сказала Бережливая Женщина волку, - пока цел. – Он все-таки санитар леса, - извиняющимся тоном обратилась она к мужу.

- Пусть его, санитара, - пробормотал муж и опустил ружье.

Волк Бармалей проскользнул в дверную щель и, поджав хвост, исчез в кустах.

Над покосившимся на чайнике Пизанским метнулась едва заметная розоватая тень и исчезла где-то под потолком.

 

Сивая Кобыла таскала камни для третьего братца, Пита, который строил свой Дом. Он только примерно знал, как строить дома. Дом, в котором он вырос, был хорошим и крепким. Его построил прадедушка с прабабушкой. Его стены были сложены из крепких камней. Их видел Пит каждый раз, когда родители в очередной раз ставили поросят к стенке. Чтобы измерить. Хотя бы раз в году это делают почти все родители. Пит, в отличие от братьев, интересовался камнями гораздо больше, чем сантиметрами. Мама огорчалась этим и пыталась развернуть его лицом к себе. Но Пит снова поворачивался пятачком к стене. Мама несколько раз пыталась вывернуть его правильно, но потом оставила попытки, потому что боялась свернуть ему шею. Сначала пятачок Пита был на уровне первого ряда камней. Потом второго. Ну и так далее. Так Пит изучил каменную кладку дома. Потом он задал нужные вопросы своему папе. О том, как строить дом. Папа недовольно хрюкнул, потому что не знал точно. Но он спросил у своего папы, и Пит получил достаточные знания о том, как нужно строить дом.

И вот Пит построил Дом, а Сивая Кобыла бродила кругом его, а иногда забредала в лес. Там жил Волк. Одна лапа у него была черная, вторая – белая, третья – синяя, четвертая – зеленая, пятая - фиолетовая… шестая…

- Странник, ну что ты говоришь. У твоего волка было сколько лап?

Но папа уже похрапывал, свесив голову на грудь, и Поля смотрела на волка. Он бежал по лесу, и множество разноцветных лап быстро мелькало и мельтешило перед глазами. Потом все закрутилось каруселью.

 

Следующим вечером…

- Ты не закончил своей истории вчера ночью, - почти обиженно сказала она.

- О, Повелительница, я хотел это сделать, но твоя Милость уснула.

- Знаю, знаю, - перебила она его в нетерпении. – Ты первый уснул. Так что было дальше?

- Дальше… - Странник задумался, словно вспоминая. – Да, в лесу жил волк по имени Бармалей.

- С разноцветными лапами! – радостно подхватила дочка.

- Он не подозревал, что однажды его назовут

 

Волк-обтуратор.

 

- Обдуратор? – удивилась Повелительница. - Он все-таки обдурил этих братцев-поросят?

- Нет, нет, это другое слово. Ты поймешь совсем скоро, наберись немного терпения.

Волк жил в лесу, все в том же самом, что и в двух предыдущих историях. И кобыла туда ходила. Любой может сказать, что это небезопасно для кобыл. Сначала она об этом просто не знала наверняка. Точнее, когда она еще была не Сивой, а вороной кобылкой, ей, как и большинству молоденьких лошадок, казалось, что волки есть, но живут они в каком-нибудь другом лесу. А их лес такой приветливый, светлый, звенящий птичьими трелями, пахнущий сочной травой и листвой. И однажды она встретилась с волком. Но об этом – дальше, потому что нам нужно вернуться  к истории о третьем поросенке Пите.

Пит сидел дома, он пил чай и ел клубнику со сметаной и сахаром. И думал о том, что давно не слыхал о своих старших братцах, которые устроились в жизни гораздо лучше, чем он. Во всяком случае, так казалось их маме. И Питу пора бы образумиться, найти себе Хозяйку, и зажить достойно, как его братья. А он все строит и строит. Мама хочет ему добра – Пит это знает - но он ничего не может поделать с тем, что его пятачок вечно, как флюгер, располагается в направлении никому не видимого ветра.

Вдруг в окно едва слышно постучали, как будто мотылек ударил своими крылышками. Раз, другой. Пит соскочил с табуретки и подбежал к окну. За стеклом маячили две чуть заметные розоватые тени. «Кто-то замерз или проголодался,» - подумал Пит, - «надо пустить их в Дом». Он так и сделал – открыл окно – и две тени скользнули внутрь. Они присели на лавку перед столом и стали ждать. Пит подвинул к ним миску с клубникой и налил по чашке чая. Тени пили чай и ели клубнику со сметаной и сахаром, и скоро Пит с удивлением и радостью обнаружил, что они все больше и больше становятся похожи на его братцев – Пинка и Пизанского. Вот они стали точно такими же, какими были раньше, бросились к Питу, все стали обниматься и скакать по всему Дому. При этом они громко и радостно хрюкали и пускали изо рта клубнично-сметанные пузыри, вовсе не специально, это получалось от радости. Скоро весь Дом наполнился этими пузырями, они бродили и летали, собирались в стаи и лопались с тихим шипением, как в газированной воде. А поросята кружились и скакали, визжали и хрюкали, и пускали пузыри.

Волк давно присматривался к Дому Пита. Это явно был крепкий орешек, и как-нибудь запросто Бармалей и не думал заполучить поросенка. Надо было обдурить его. Но как? Если честно, волк был довольно умным, даже очень умным, если это касалось таких вопросов, как планирование поголовья зайцев или контроль активности лис и прочей лесной мелочи. Даже насаждение новых гектаров особо ценных пород деревьев. Но хитрым он не был. К чему, если ты силен и умен?

И вот теперь Волк потихоньку подкрался к двери Дома и припал к замочной скважине. Он не заметил, что так же тихо к двери подошла Сивая Кобыла и вместе с ним стала слушать, что происходит в Доме. Скоро и волку и Сивой стало ясно, что в Доме гораздо больше, чем один поросенок. И даже больше, чем два. И тут из замочной скважины заструились потоки розоватых пузырьков, они лопались с тихим шипением и щекотали в носу. Волк не выдержал и чихнул. И тут он заметил Сивую. Она почти сочувственно смотрела на него. Бармалею стало неловко, его застукали за подслушиванием и подсматриванием, как какого-нибудь папарацци. Да он сам таких десятками…

Сивая поняла неловкость его положения и тактично удалилась. Она была уверена, что он не посмеет ее тронуть, потому что знает ее секрет. И, действительно, Волк только крякнул от досады, и тут ему в голову пришла потрясающая мысль. Он заберется на крышу и через трубу проникнет в Дом. И все стадо поросят будет его!  Тем более, что Сивая, кажется, не собирается ему мешать.

Бармалей так и сделал, и вскоре был в просвете трубы. Она оказалась очень тесной, но все же понемногу волк продвигался все ближе к цели. Однако двигаться становилось все труднее, и вот он застрял в совершенно ужасном положении – ни туда и ни сюда. Он стал обтуратором в этой трубе, затычкой, пробкой. Волк с ужасом ждал, что будет дальше. Но будущее не торопилось с переменами. Внизу шумели, вверху светила луна, прямо над просветом трубы, и волк взвыл на нее.

Внизу скакали поросята и бродили целые стада клубнично-сметанных пузырьков, их становилось все больше. Замочной скважины уже не хватало для их выхода, и они устремились вверх, в дымоход, подпирая волка снизу все более плотным скоплением.

Волк вылетел из трубы на упругом облаке клубничной пены. Сначала он летел прямо к луне, но потом, описав кривую, рухнул в стог сена.

- А все его шесть ног стали черными от сажи! – подхватила дочка.

- И все остальное тоже. Кроме глаз, потому что они были закрыты от страха, отозвался Странник.

Возле стога стояла Сивая Кобыла и медленно пережевывала сено. Волк упал прямо перед ней и не сразу открыл глаза. Он не был уверен, где он – на луне или в другом месте. Ему казалось, что луна должна быть немного дальше, он провел много часов, глядя на нее и посылая ей свою песнь. Но, может, его песнь услышана, и он уже там, в своей земле обетованной, стране своих грез? Поскольку он все же не был в этом уверен, то не торопился открывать глаза. А когда открыл, то увидел Сивую Кобылу. Волк застонал от огорчения, с трудом выбрался из сена и побрел в лес. Сивая вздохнула и продолжила жевать сено. Поросята проветрили Дом, потому что сами расчихались из-за шипучего клубнично-сметанного облака, и продолжали пить чай, даже не заметив того, что произошло с волком.

Волк брел по лунной дорожке, раздумывая о луне и Сивой Кобыле, и ее секрете, будь она трижды неладна.

Папин голос уже давно стал глуховатым и монотонным.

- И какой это секрет? – полусонно пробормотала Повелительница.

Папа чмокнул пару раз губами, поскреб щетину на подбородке и широко зевнул.

- Завтра, солнышко, завтра…

 

Секретарь Сивой Кобылы

 

- Странник, я сегодня целый день думала об этой Сивой Кобыле. Какой у нее секрет? А ты так долго не приходил с работы. Я маму спрашивала, а она ничего не знает и снова смеется.

- Конечно, мама ничего про это не знает. А вот Сивая Кобыла ей каждый раз передает привет, когда мы с ней встречаемся.

- А ты маме говорил об этом?

- Да… Но она пока не верит.

- А я верю, папа! А мне она передавала привет?

- Я давно с ней не встречался, но, как увижу, обязательно расскажу о тебе.

- Так ты даже ни разу не рассказал ей обо мне?

- Понимаешь, я очень давно там не был. Где Сивая живет.

- А что ты делал?

Странник задумался:

- … Работал. Заботился о маме и о тебе. Смотрел телевизор, читал газеты.

- Давай про Сивую.

- Ну, слушай, Сивая когда-то давно была очень красивой молоденькой лошадкой.

 

Она любила ходить в лес, зеленый, приветливый, шумящий свежей листвой и благоухающий травой и цветами. Каждая букашка, казалось, была ей рада.

Однажды она увидела волка. Она только слышала про него, но сразу узнала по голодным глазам. Он сгорбился и приготовился к прыжку. И тогда лошадь опомнилась и скакнула в сторону, а потом изо всех сил помчалась прочь. Ей удалось убежать от волка. Потом некоторое время она паслась только на опушке леса, не заходя вглубь. Но время шло, и постепенно встреча с волком забылась. Сивая стала опять похаживать все глубже в лес. Однажды волк подстерег ее и прыгнул сзади, он вцепился в ее правую заднюю ногу. Она не ожидала нападения, но все-таки лягнула его по морде левой задней.

- И у него выросла пятая лапа! – радостно подхватила Поля.

- М-м-м, может быть, я точно не знаю. Во всяком случае, после той встречи Сивая стала прихрамывать, а волк – страдать головными болями.

- Как наша мама! – уточнила Поля.

- Да? – удивился Странник. – Возможно.

Сивая стала намного осторожнее, чем была, но не могла отказаться от леса. В следующую встречу волк вцепился ей в бок и левую переднюю ногу, и только случайность спасла ей жизнь. Невдалеке раздался выстрел охотники, и у волка душа ушла в пятки. Знаешь, это сообщает большое ускорение. Волк в мгновение ока оказался далеко от кобылы.

Душа кобылы стала понемногу выходить из ее раненого бока, и тогда Сивая спохватилась. Она спрятала свою душу в самую свою глубину. Растерзанный бок и раненая нога – это стало неважно, их как бы вовсе не стало. Понимаешь, в лесу такой туман по утрам… В нем все как бы растворяется. Это бывает очень удобно в таких случаях.

Однако надо соблюдать видимость приличий, чтобы тебя узнавали твои прежние знакомые. И кобыла сотворила себе из тумана видимость здоровой ноги и бока. Потом она вышла из леса.

- И дальше все было хорошо?

- Не совсем, хотя она ни о чем не жалела. Потом она встретила Пита, третьего поросенка, и стала ему помогать строить Дом.

В общем, стройка продвигалась неплохо, но однажды Сивая привезла не те камни, что было нужно, и Пит страшно рассердился. Он привык, понимаешь, что она делала все, как ему было нужно, а тут – совсем не те камни. Он сердито расхрюкался и даже запустил в Сивую довольно большим камнем. Он попал ей в грудь, это было очень больно, она даже не могла дышать некоторое время. А потом легла и не вставала до самого вечера. Пит, конечно, расстроился и очень извинялся, ей стало немного легче, но встать она не могла. Лишь под утро Сивая с трудом поднялась и, пошатываясь, вошла в лес. Там она легла на траву и растворилась в густом, как молоко, тумане.

С первыми лучами солнца туман стал редеть и быстро испаряться, поднимаясь ввысь. Поднялась и лошадь из травы. Выглядела она вполне обычно, только ее очертания слегка расплывались – так бывает, если сфотографировать кого-то в быстром движении.

- И она встретила волка! – вставила Поля.

Странник с удивлением посмотрел на нее.

- Да, ты угадала верно. Она встретила волка, и он набросился на нее. Он схватил зубами ее шею… Но зубы щелкнули в воздухе и прикусили собственный язык Бармалея. Он взвыл от боли и растерянности, а когда пришел в себя, Сивая Кобыла по-прежнему стояла перед ним, целая и невредимая. Волк был уверен, что не промахнулся, но каким образом она цела? Сивая смущенно помахивала хвостом.

- Я бы не хотела, чтобы ты повторял свою ошибку. Смотри, какая я настоящая. - И Сивая стала на глазах бледнеть, истончаться, стала полупрозрачной, словно состояла из чистой воды тумана, а в центре ее призрачного тела разгорался светящийся шар с яркой точкой в самом центре. – Тот шар, что в центре меня, это живое и важное, все остальное неважно и призрачно. Ты можешь меня кусать, Пит может швырять в меня камни… Меня это не уничтожит и даже не покалечит больше, чем было. Я люблю Пита всем сердцем, а до моего сердца добраться теперь довольно трудно. Понимаешь? Хочешь проверить? Можешь укусить меня куда угодно.

Но волк не стал проверять, он поверил ей.

- А меня ты могла бы полюбить? – почти робко спросил он ее, - всем сердцем…

- Наверное, если бы помогала тебе строить твой Дом. Но ты мне и так интересен. А теперь ты знаешь мой секрет -  ты мой секретарь.

Этого Бармалей вынести не мог, он вскочил, по привычке злобно сверкнул глазами и дал деру.  

 

- Странник, смотри, - Поля во все глаза смотрела в сторону двери.

В дверях тихо стояла мама, в ее глазах стояли слезы.

 

Дом для Бармалея

 

Листья были сухие и разноцветные, они шуршали под новыми кроссовками Поли, перекатывались и перелетали от ветра с места на место. Она собирала самые красивые, получился уже целый букет всех оттенков осени – от зелени через солнечную желтизну к багрянцу. Поля любовалась на букет, глядя через него на солнце.

- Странник, смотри, какой букет. Подарим его маме! А почему мама вчера плакала?

- Не знаю, может быть, ей стало жаль волка…

- Мне тоже жаль волка. Давай построим ему дом. И расскажем маме.

- Она сегодня опять на дежурстве в больнице.

- А что она там делает?

- Лечит детей, дает им таблетки, делает уколы.

- А дети плачут? Ведь им больно.

- Мама умеет их уговаривать, и они быстро успокаиваются.

- А у них мамы есть?

-… Да. Только у некоторых далеко.

- Как у меня?

- Как у тебя, солнышко.

 

Бармалей бежал по лесу, он страшно завидовал трем братцам-поросятам. У них есть прочный хороший дом, им весело втроем, и Сивая Кобыла им помогает. А он спит где попало, под каким-нибудь кустом, в случайной норе, и вечно приходится кого-нибудь выгонять, кто уже успел пристроиться в этом месте. Зато как они боятся его! Так и бегут, так и бегут.

Сам он бежал, не разбирая дороги, споткнулся, несколько раз перекувыркнулся через голову, сел на землю – и вспомнил. Когда он был совсем маленьким волчонком, у него был Дом. Он жил в нем с матерью-волчицей, волком-отцом, сестрами и братьями.

Что же потом случилось? Как-то все это вдруг закончилось, он оказался один-одинешенек в Лесу. Он тогда боялся даже тени от куста, даже белка могла его обидеть или посмеяться. И ведь смеялась же! У-у-у! Он погрозил этой белке оскалом белых зубов. Скверная сплетница. Кричала на весь лес, что мама и папа бросили его, потому что он скверный волчонок и ни на что путное не годится.

Может, так и было. Все равно он терпеть не может эту белку.

А Дом у них был. Бармалею вдруг ужасно захотелось, чтобы у него тоже появился свой Дом. Он будет в самой глубине Леса, в густых еловых потемках, где даже трава не растет, и только толстый слой рыжей иголвы пружинит под лапами. Вот только он не знает, с чего начать. И спросить некого, и волк тоскливо взвыл, задрав морду кверху. Навывшись, он открыл глаза. Перед ним стояла Сивая.

- Я слышала, о чем ты выл.

- Я не тебе выл, - нагрубил Бармалей.

- Прости, за долгое время нашего знакомства я научилась понимать твой язык.

- И что тебе надо?

- Я знаю, откуда ты родом, где твоя стая.

- Моя стая, - у волка закружилась голова.

- Я могу тебя проводить туда. Идем?

Волк вскочил. И они помчались, кобыла впереди, волк сзади.

 

- Странник, и он там встретил подружку!

- Солнышко, он действительно встретил там… Только оказалась странная вещь, даже не знаю, поймешь ли ты меня. Помнишь, ты всем говорила, что тебя зовут Коля, и играла только в машинки, а мы сердились на тебя и говорили, что ты девочка.

Поля хихикнула.

- Не помню. А что, волк тоже оказался девочкой?

- Представляешь, да. Она просто не знала об этом, ведь рядом не было никого, кто бы мог ей сказать об этом.

- Но теперь ее нельзя звать Бармалеем.

- Конечно. Ее с тех пор зовут Барбара.

- И она встретила друга, и они построили Дом для своих волчат!

- Да, они так и сделали. У них родилось четверо волчат, три мальчика и одна девочка. Они их назвали Пинк, Пизанский и Пит, а девочку – Сивая.

Поля подхватила:

- А когда они подросли, папа и мама взяли их в гости и познакомили с поросятами и Сивой Кобылой.

- Ну вот, ты у меня уже настоящая сказочница стала.

- Папа, дай слово, что ты разрешишь мне одну вещь. Ну, пожалуйста. Ты же сам говорил, что это волшебное слово.

- Ты меня положила на обе лопатки. Ладно, обещаю, - отец махнул рукой.

- Давай сейчас позвоним маме и расскажем про Барбару!

- А ты знаешь, сколько времени? Ты уже давно спать должна.

- А ты скажешь маме, что я уже сплю, а сам ей расскажешь про Дом для волка.

- Если ты сейчас же закроешь глаза и будешь спать.

- Да, – и Поля закрыла глаза.

Она слышала неразборчивое гудение отцовского голоса из соседней комнаты. Иногда оно прерывалось молчанием. А волчата оказались разноцветными. Шкурка Сивы была золотистого цвета. Да,  ее звали Сива… и еще Солнышко.

 

Звезда над Елкой

 

Волчата в Полином сне кувыркались, ворчали и понарошку грызлись, как их научила мать-волчица Барбара. Иногда Сива и ее братья, Пинк, Пизанский и Пит, тезки трех знакомых поросят,  словно сплетались в один клубок и кубарем катились по земле. Вдруг братик Сивы по имени Пит завизжал и откатился в сторону. Из его задней ножки сочилась кровь. Он стал зализывать свою рану и жалобно поскуливать. На визг примчалась мать, в один момент раскидала волчат, и Сива полетела в сторону. Барбара схватила братика Пита и утащила его в сторону, уложила на землю и стала вылизывать ему раненую ножку. А кровь текла еще сильнее, и Пит слабел на глазах.

 

Поля вскочила с криком в своей кровати.

- Мама! Папа!

Тут же в коридоре зажегся свет и в дверном проеме возник темный силуэт Странника.

- Что, Солнышко, что случилось? – еще сонно пробормотал он, потирая глаза и щетину на щеках.

- Папа, у волчонка Пита сильно идет кровь из лапки!

- А-а-а-а… - отец сел на край ее постели и задумался. – Да, Барбара хотела ему помочь, но немножко перестаралась. У нее был большой язык, похожий на терку, а лапка Пита – маленькой и нежной. Она еще сильнее растерла ему рану на ножке, и Пит потерял много крови.

- А что же будет дальше? Кто спасет Пита? Ой, я знаю, его надо положить в больницу, к нашей маме. И она его вылечит!

- Да, рядом случайно оказалась Сивая Кобыла. Она всегда случайно оказывается где-нибудь рядом.

- И она взяла Пита на спину и отвезла его к маме в больницу! – быстро добавила Поля.

- Да, и мама с другими врачами взяли братика Сивы и положили на кровать, перевязали рану и поставили капельницу.

- А давай позвоним маме и спросим, как себя чувствует Пит!

Отец немного помолчал и сказал:

- Я ей недавно звонил. Она сидела возле кроватки Пети и держала его за руку. Ему лучше.

- Так в маминой больнице Пита зовут Петя! Он будет моим братиком?

 

Странник нагнулся и поцеловал ее лобик между спутанных золотистых кудряшек.

- Спи, Солнышко, и пусть тебе приснится хороший сон.

 

Лес на краю города стал уже совсем темным, в потемневшем небе разгорались одна за другой звездочки. Край растущей луны показался над темными силуэтами домов. От лунного света становилось все светлее. Два темных силуэта вышли на край леса, держась за руки – высокий мужской и маленький – ребенка.

- Папа, а ты не боишься? – спросила Поля.

- Нет, у меня есть фонарик, - и отец вытащил из кармана фонарик, включил его.

Поля запрыгала от радости.

- Теперь я тоже не боюсь. Так мы идем на лесную елку?

Они тихо вошли в лес и скоро оказались на поляне, освещенной луной. Почти посередине стояла Елка, большая и пышная. Она вся искрилась от инея и пушилась свежевыпавшим снежком.

- Ой, папа, смотри, я вижу кое-кого знакомого на елке! Это же Оловянный Солдатик! Смотри, как блестит его штык.

- А вот и Танцовщица, она стоит на одной ножке и протягивает тонкие руки навстречу ему.

- Как же это может быть? Ведь они оба сгорели, и от него остался кусочек олова, а от нее – крохотное сердечко.

- По-настоящему хорошая сказка и по-настоящему сильная любовь не могут сгореть. Ты же видишь их на новогодней Елке.

- Странник, а внизу под Елкой настоящая карусель крутится! Ой, я вижу наших знакомых трех поросят. Пинк едет верхом на льве, а у льва лицо красивой девочки. Ой, Пизанский тоже верхом! Кажется, на чайнике. А где же Пит?

- Да вот же он – верхом на Сивой.

И точно, из-за Елки медленно выплывал туманный силуэт Сивой Кобылы, верхом на которой сидели два Пита – впереди третий братец-поросенок, сзади за него держался лапками младший из братьев волчат. Позади мчалась пара взрослых волков, на спине первой, волчицы Барбары, сидела золотистая Сива, позади нее на спине волка-отца восседали братья-волчата Пинк и Пизанский.

- Папа, у волчонка Пита больше не болит лапка?

- Как будто у него все в порядке.

- Значит, наша мама вылечила его в больнице! Она сейчас тоже там?

- Да, Солнышко, она снова там.

- А что она сейчас делает?

Отец смотрел на самый верх новогодней Елки, потом взял Полю на руки и поднял.

- Видишь эту звезду, в самой вершине Елки?

- Ой, красивая!

- Хочешь узнать про нее историю?

- Конечно, хочу.

Поля была уже внизу. Отец, оглянувшись, нашел поваленный ствол, сел на него и посадил дочку на колено. Они некоторое время смотрели под Елку. То ли вьюга мела снежок под ней, то ли проносились на снежной карусели их старые знакомые, взметаясь все выше и выше, пока не превратились в светящийся ореол звезды в вершине Елки.

 

- Давным-давно, в такой же зимний день, одна мама родила сына далеко от всех людей, потому что среди них были злые, которые хотели погубить всех малышей. Ее сын родился в яслях среди маленьких ягнят, ему было тепло и безопасно среди них и рядом со своей мамой. А в небе в это время ярко засияла такая вот звезда. Ее люди назвали Вифлеемской, по названию местности, в которой мама скрыла своего ребенка.

Мама знала, что у сына будет необычная судьба, что он вырастет и отдаст свою жизнь, чтобы спасти людей.

- Всех людей, и злых тоже? – уточнила Поля.

-  Особенно, злых. Они ведь даже не знали, что на свете есть добро и любовь.

- Их никто не любил? Как волка Бармалея? Ой, волчицу Барбару!

- Понимаешь, их всех хоть немножко любили, иначе бы они просто не появились на свет. Просто потом дети об этом забывают, если оказываются вдали от любящих людей.

Поля вскочила с колен отца:

- Я знаю, Странник, эта Звезда помогает им вспомнить о том, что их очень любят, пусть не здесь, не совсем рядом, но все равно любят.

- Так и есть. Ту маму и ее малыша не смогли найти злые люди, а пришли волхвы, волшебники, они потом рассказали всем людям, что в мир пришел их Спаситель, и Он научит их миру и свету, которые Он принес с собой.

- А мама сейчас видит Звезду?

Отец сжал маленькую ручку дочери.

- Смотри на нее внимательно. Видишь, мама сейчас сидит возле кровати маленького Пети, держит его за ручку. Он спит и улыбается во сне, его лицо освещено лучами Звезды. Он сегодня первый раз сам сел в кровати.

- А он будет ходить, у него поправится ножка?

- Он будет ходить или мчаться верхом на Сивой.

- Он спасет наш мир?

- Спасет, Солнышко, обязательно спасет.

- Если наша мама, и мы с тобой, и Сивая, и три поросенка, и Оловянный Солдатик с Танцовщицей, будем ему помогать!

 

Мальчику Пете снился сон. Мальчик был маленький. И его фонарик был маленький. Он был в виде самолетика с крошечным огоньком. Когда в комнате выключили свет, чтобы проверить, как он светит в полной темноте, его едва заметный свет едва осветил сам самолетик. Даже лица мальчика в темноте было не разглядеть. И мальчик никого не видел. Но он старался не бояться. Потому что помнил – мама где-то рядом.

Мальчик вспомнил о фонарике, возвращаясь домой и крепко сжимая в руке лошадку, только что сделанную мамой. Сначала он был готов расстроиться, но мама сказала, что фонарик обязательно найдется.

Он оказался в кармане мальчика. Его нашел папа и отдал мальчику, а мальчик, обрадовавшись, положил его среди других своих игрушек. Фонарик думал о том, что хотел бы стать не таким маленьким и слабым, а большим и ярким светильником – тогда бы о нем точно не забыли. Или чтобы у мальчика появился еще один фонарик с ярким светом, которым мальчик мог бы светить и всегда находить его, такого маленького и затерянного, но очень нужного. Потому что он не просто фонарик, а маленький самолетик, который может полететь куда угодно. Если будет светло.

Маленький самолетик задремал среди других игрушек – своих старых приятелей, он мечтал о большом и сильном брате, который будет ярко светить в темноте, чтобы ему светло было лететь. Он не видел, как в окно заглянул растущий месяц и осветил всю комнату, спящего мальчика, его кроватку и игрушки. Самолетик зажмурился во сне, он летел навстречу большой и яркой звезде, чтобы выйти на ее орбиту.

 

Они еще немного постояли, глядя на Звезду в вершине, потом повернулись и пошли. Темный силуэт леса остался позади, впереди мириадами светящихся окон искрился их родной город. За каждым окошком было тепло, и смеялись дети, и мамы пекли что-то вкусное и праздничное, а папы приносили домой пахучие елки. И по-другому просто не могло быть в эту особенную ночь.