email:

theatr-skazok@yandex.ru

 

Волчонок кривого Гримы

Хорошо, что Эйнар знал сад и окрестности дворца, как свои пальцы, поэтому он смог покинуть их, оставшись незамеченным. В саду он тихо поцокал языком, и на условный звук из темноты прибежал верный Грызозуб. Эйнар был рад, что белка вовремя покинула свое дерево и спаслась. И Нидхёгг наверняка тоже вовремя ускользнул. Времени у них было достаточно, больше, чем у него сейчас. С Грызозубом за пазухой он забрался на самое высокое дерево из растущих вдоль стены и перемахнул через нее. Остальное мы уже знаем. Никогда он больше не назовется принцем, у него останется лишь его имя, да имя его отца. Отныне он Эйнар Хродольвсон.
Эйнар Хродольвсон шел лесом вдоль синей дымки. Он не забыл ту давнюю встречу с волком и, хотя тот не причинил ему вреда, а даже, наоборот, принес его домой, все же опасался того, что не мог понять. Зачем было волку спасать его?
Немного времени прошло, и в синем тумане Эйнар увидел свет костра. Он пошел к огню, потому что успел проголодаться и стосковался по людям. Вокруг костра было шумно и многолюдно. По всем признакам происходила там веселая пирушка. И, когда он подошел близко, стало ясно, что это пирушка лесных разбойников. Они пели и что-то кричали друг другу, громко чавкали, поедая куски жаркого с вертела. Они пили много пива и громко смеялись. Эйнар не привык к такому бурному веселью, но особого выбора у него не было. Он подошел к ним поближе и молча встал возле огня, протянув к нему озябшие руки.
Многие лица обернулись к нему, увидев чужака, притихло веселье, и тогда Эйнар сказал:
- Здравствуйте, люди добрые, и позвольте согреться у вашего огня.
Ответом ему был громкий и обидный смех.
- Кто мы? Нет, ты слышал, Грима? Люди добрые! Ха-ха!
Эйнар в общем и не ожидал теплой встречи. Он в прежних своих скитаниях встречал разных людей и знал, что чужаку предстоит испытание. Теперь он увидел, что большинство восклицаний адресуется кривому на левый глаз, пышно одетому разбойнику по имени Грима. А, может, Грима было его прозвищем, что, впрочем, несущественно. Эйнар тоже обернулся к нему и спросил еще раз:
- Позволь мне согреться возле огня, и я пойду дальше.
- А кто ты есть такой и куда направляешься? – благодушно спросил его Грима.
- Я Эйнар Хродольвсон, а иду… я иду из дома, а куда, пока не знаю.
- Вот замечательные слова, - так же благодушно ответствовал ему кривой Грима. – Нечасто встретишь человека, который вышел просто прогуляться по синей дымке, да еще в одиночку.
- Я не совсем один, - ответил Эйнар, - и достал из-за пазухи Грызозуба. Белка вскочила ему на плечо и сердито зацокала на разбойников, которые снова разразились громким смехом. Теперь им уже почти нравился гость. А Эйнар продолжил:
- Я ушел из дома, который много лет считал своим, и больше туда не вернусь. А куда идти, я узнаю.
Грима сделал знак кому-то слева от себя, и тут Эйнар увидел паренька примерно своего возраста с бедовыми глазами и шрамом на левой брови. Паренек ловко отрезал ломоть мяса от туши на вертеле и поднес его Эйнару.  
- Я – Трюггви. Ешь.
Голодный Эйнар присел возле огня и впился зубами в кусок сочного мяса. Грызозуб уже нашел себе шишку с семенами и насыщался самым серьезным образом. Разбойники галдели и продолжали развлекаться, некоторые завалились спать прямо тут же, возле огня. Костер постепенно затухал, тени легли на сосредоточенное лицо Гримы, который не отрывал взгляда от Эйнара.
- А теперь скажи, мальчик, что ты умеешь делать. Я это должен знать, если оставлю тебя с нами. А мне это хочется сделать. Хотелось бы знать, почему. Может, ты волшебник из того мира, что за синей дымкой?
Эйнар изумленно помотал головой:
- А там действительно есть волшебники?
Грима продолжал изучать лицо Эйнара.
- Скажи, у кого из моих людей самая полная кубышка?
Эйнар быстро оглядел всех – едящих, смеющихся, спящих, потом еще раз осмотрел медленно.
- Вот этот! – он уверенно показал на неброско одетого и скромно держащегося в тени мужчину средних лет.
- Неплохо, мы его называем Скарв, он действительно собирается со временем завязать с разбоем и открыть свое дельце, - отвечал Грима. - Никто не знает точно, сколько у него в кубышке, но он с ней не расстается ни днем, ни ночью.
Помолчав, он добавил:
- Ты мне подходишь. Пройдешь испытательный срок – а там видно будет.
- Я только должен знать, что мне придется делать, - осторожно уточнил Эйнар.
- Хе-хе! Что делать? Грабить толстопузов, сынок, избавлять их от лишнего, неправедно нажитого богатства и мук нечистой совести.
- Вы согрели и накормили меня. Отчего бы мне с вами не облегчать страдания и сундуки толстопузов? Я остаюсь с вами! – весело ответил Эйнар.
И он остался. Скоро Эйнар Хродольвсон стал незаменимым человеком в шайке кривого Гримы. Во-первых, он своими удивительными глазами видел насквозь настоящего богатея, а не того, кто только пышно одевался и имел богатый выезд. Во-вторых, во время ограбления он был незаменимым часовым. Никто лучше его не слышал, когда приближалась опасность, и нужно было покидать место преступления. И теперь, с одной стороны, он стал счастливой картой шайки, с другой – вызвал зависть бывших любимчиков Гримы. А кое-кого он злил своим бестолковым бескорыстием. При дележке добычи ему, несмотря на юный возраст, доставалось столько же, сколько опытным и заслуженным разбойникам, а он мог отдать свою долю любому, кто бы не попросил его об этом. Ему было достаточно того, что он был одет, сыт и занят делом. Это позволяло ему все реже вспоминать свою прежнюю жизнь, тайну которой он берег даже от Трюггви, ставшего его ближайшим другом. Трюггви подозревал, что у Эйнара есть секрет, но он считал, что друг должен держать язык за зубами, если так надо.
Однажды Грима во время очередного ограбления был ранен и лежал с лихорадкой. Этим воспользовались недруги и завистники Эйнара, чтобы свести с ним счеты. Они хотели наброситься на него во сне и убить, а вину свалить на городскую стражу. К счастью, Трюггви оказался поблизости и слышал их разговор. Он предупредил Эйнара о готовящемся нападении и предложил бежать из шайки. Лицо Эйнара омрачилось, но сомнений не было. Он не трус, чтобы бежать, а предупрежденный имеет преимущества. Он положил вместо себя в постели скатанную одежду, и они с Трюггви затаились в ожидании нападения.
Оно не заставило себя ждать. Нападавших было трое. Один из них занес большой камень над постелью Эйнара и с размаху опустил. Почти сразу они поняли, что их провели, но еще раньше Эйнар и Трюггви прыгнули на них сзади. Хорошо, что Эйнар успел получить несколько уроков бокса во время своих прошлых блужданий, и сумел сделать несколько хороших ударов. И все же силы были неравны. Шум борьбы еще не разбудил остальных разбойников и неизвестно, насколько это было бы хорошо. Схватка тем временем незаметно перешла из области синего тумана в необитаемый лес. Силы Эйнара и Трюггви быстро таяли, все труднее им было подниматься на ноги после очередного удара. И тут из леса выскочил огромный волк. Он бесшумно схватил одного из нападающих и отбросил его в сторону, потом второго, третьего. Они громко вопили, держась за прокушенные ноги и руки, из которых вовсю хлестала кровь. А Эйнар и Трюггви с изумлением глядели на тут же скрывшегося в чаще волка. Потом они переглянулись, и Эйнар, наморщив лоб, с трудом проговорил:
- Я не хотел говорить об этом никому, но он помогает мне уже второй раз.
- А ты не догадываешься, почему и кто он?
Эйнар устало помотал головой. Тем временем вопли раненых разбойников разбудили всех остальных. Им перевязывали раны, а они вопили:
- К волчонку приходил его волк-оборотень! Они оба – колдуны!
Как знать, что дальше могло быть с напуганными колдовством разбойниками, если бы не пришел в себя Грима и не поставил всех на свое место. Он, если и верил в колдовство, то стремился извлечь из него практического пользу, и не собирался выслушивать вопли перепуганных бывших фаворитов. Эйнар был и остался полезным членом шайки, даже если это и было связано с колдовством.
С тех пор Эйнара звали волчонком кривого Гримы.
Однажды Грима задумал ограбление королевского дворца. Это была неслыханно смелая затея, потому что дворец охранялся очень хорошо, кроме того, все знали, что королева давно заложила в ломбард свою золотую посуду и настоящие драгоценности, а те, что на ней, всего лишь искусная подделка. И все  же она не могла расстаться со всеми фамильными реликвиями. Что-то должно было остаться во дворце, в каком-то тайнике. И все с надеждой посмотрели на Эйнара.
Первое, о чем подумал Эйнар, была тайная комната его матери, единственное место во дворце, о котором он не знал ничего. Но он молчал, потому что на сей раз оказался в тупике. Может ли он сделать такое со своей матерью, даже если ненавидит ее? И не пострадают ли при этом Дорис и Нэнси? Вот какие мысли стали мучить его. И он придумал кое-что.
- Я пойду туда на разведку – один или еще с кем-то. Дворец слишком велик, чтобы я мог сейчас наверняка сказать, где могут быть сокровища.
Грима несколько удивился, но признал  план Эйнара разумным. Трюггви вызвался идти с ним, и снова это не вызвало возражений. Двое мальчишек, даже если и будут замечены, вряд ли смогут вызвать серьезные подозрения.
Так и сделали. Когда на город опустилась ночная густая тьма, и во дворце один за другим погасли окна, Эйнар и Трюггви оказались под стеной сада. Трюггви подставил Эйнару спину, и тот забрался на стену, потом втащил Трюггви, и оба спрыгнули в темный сад.

Нэнси не спалось в эту ночь, она ворочалась с боку на бок, пела себе вечерние колыбельные песни, но даже они не помогли. Тогда Нэнси встала, оделась и пошла на кухню. Посуда была с вечера вымыта, но один медный горшок показался Нэнси мутным. Она взяла его и принялась чистить мелом. Под ее рукой стенки горшка становились все яснее и светлее. Нэнси думала об Эйнаре, который ушел так давно, и с тех пор о нем не было никаких вестей. Жив ли он, здоров ли? Так она думала и продолжала тереть горшок. Вот он уже весь засиял, и Нэнси показалось, что его свет куда ярче, чем у обычного горшка. И в этом свете замелькали едва заметные тени, они сгущались и складывались в знакомые очертания. Перед ней возникало лицо Эйнара, только Эйнара куда более взрослого, чем она могла бы себе представить.

Эйнар с Трюггви дождались, когда караульный повернулся спиной к ним и, четко печатая шаг, стал удаляться от них, и проскользнули в боковой коридор. Эйнар прекрасно помнил планировку дворца и мог бы ходить по нему с закрытыми глазами. Первой на очереди была спальня королевы. У нее всегда была привычка держать ключи на поясе, значит, и ключ от заветной комнаты сейчас у нее. Сердце Эйнара сильно билось, хотя он убеждал себя в том, что все делает правильно. Знакомая дверь была все ближе.

Нэнси даже подпрыгнула от волнения. Лицо Эйнара она видела настолько явственно, что это никак не могло быть ошибкой. И это лицо она видела на фоне знакомого коридора, во дворце, и вот он уже возле спальни королевы, открывает дверь.
- Эйнар! – отчаянно закричала Нэнси.
Лицо в сиянии горшка заколебалось, на нем отразилось изумление, растерянность.
- Нэнси… где ты? – вскрикнул Эйнар, в миг забыв, зачем он здесь.
Тут же раздался крик королевы, топот стражников и вопль раненого зверя – волчонка кривого Гримы. Эйнар был схвачен возле спальни королевы вместе с Трюггви, закован в цепи и заперт в карцере до утра. Узнала ли Анна своего сына или  в страхе предала его в руки стражи, как обычного грабителя? Дрогнуло ли ее сердце от того, что грабители так же молоды, как и ее пропавший без вести сын? Пропавший, как его отец… Никому, никому Анна не скажет об этом.

Нэнси увидела в горшке все. А потом она побежала к своей матушке Дорис и выпалила ей все одним духом. И все же Дорис не надо было повторять. Она поняла, что с принцем беда, что он схвачен, и ему грозит смертная казнь. Мог ли кто-то еще узнать Эйнара в юном грабителе? Вряд ли. Он сильно вырос и изменился, оброс, у него пробились усики, огрубел голос. Пожалуй, он стал еще больше похож на короля Хродольва.
Дорис поднялась, быстро оделась и в волнении заходила по комнате.
- Мы идем к нему сейчас же, - сказала она.
- Как же мы это сделаем, мама?
- Не переживай, Нэнси, у меня есть дубликат ключа от карцера.
- И когда же ты успела? – поразилась Нэнси. – Так ты знала, что Эйнар вернется и окажется в карцере?
- Быстро, дочка, быстро, у нас не так много времени. Нас может опередить королева.
И королева опередила их.
Когда запыхавшиеся Дорис и Нэнси приближались к двери карцера, они увидели Анну, уже открывающую дверь.
Дорис схватила Нэнси за руку и потащила обратно.
- Теперь вся надежда на тебя, - пробормотала она.
- На меня? Но как, чем я могу быть полезна принцу?

к содержанию