гостевая книга

email:

theatr-skazok@yandex.ru

 

Экология семьи и техника детской безопасности

Теперь настало время от высоких теорий вернуться на твердую почву повседневности. И на этой почве произрастает некое древо – нашего Рода. Сравнение Рода с деревом существует очень давно, мы все знакомы с «генеалогическим древом». Эта метафора сообщает о том, что семья, Род есть живой организм, система, в которой имеет место сложная система внутренних и внешних взаимодействий. Система, в которой действуют законы экологии.
Каждый элемент этой системы находится в динамическом равновесии со всеми другими, и невозможно безболезненно удалить или заменить его. И, если встает об этом вопрос, то операцию надо провести экологически грамотно, как и в человеческом организме, удаляя даже совершенно ненужный червеобразный отросток, который больше известен как аппендикс. И тем более, если речь идет о замене сердца, пересадке почки, удалении органа или его части. Об удалении из семьи папы, а даже и собаки с кошкой.

Как в доме поселился страх

Лиля была единственным ребенком в семье. К моменту начала нашей истории ей было уже семь лет, она пошла в первый класс, и учиться ей нравилось. Вообще в последнее время в семье все складывалось удачно. Родители наконец купили трехкомнатную квартиру, переехав туда из крохотной комнатушки в общежитии, и теперь Лиля получила свою собственную комнату. Там же поселились ее любимцы – собака Пим и кот Топик. И некоторое время все шло просто замечательно. Пока родители не сделали евроремонт, а мама не устала выводить Пимку на улицу утром и вечером. Вот просто устала от ремонта и собаки, а никого больше не дождешься, чтобы собаку вывели на улицу. В общем на семейном совете с папой было решено, что Пимку они отдадут в хорошие руки.
Хорошие руки нашлись быстро – собака породистая, с веселым характером, молодая, перспективная. Лиля плакала. Родители ее посвятили в принятое решение, ведь она уже большая девочка, и она пыталась отстоять свою любимую собаку, даже говорила, что она будет вставать на полчаса раньше, чтобы выгулять Пимку, но мама прекрасно понимала, что и в семь утра Лиля встает с боем, а чтоб еще раньше – и думать нечего. В общем, уговорили ребенка и доказали.
А через несколько дней из дома ушел кот Топик. И больше не вернулся. Где его только не искали... Они с Пимкой вместе росли и привыкли друг к другу. Так Лиля осталась одна в своей роскошной, с евроремонтом, хоромине. И тут у нее начались страхи – по вечерам, когда ее целовали на ночь и оставляли одну. Начинало ей что-то мерещиться, слышаться, не что-то определенное, а так, какая-то сильная тревога приходила в комнату. Она стала спать со светом или прибегала, дрожащая, в родительскую постель. Вскоре, как и в общежитии, большую часть ночей они спали в одной комнате, да еще и в одной постели.
Папе и маме это не нравилось, ведь зачем тогда трехкомнатная квартира целая, да еще с евроремонтом? Когда стало ясно, что впору дочкину койку в родительскую спальню перетаскивать, родители забили тревогу и повели ребенка к психологу.
Специалисту было ясно, что родители заботливые, в общем, вполне нормальные, беспокоятся о ребенке, и причинили ему и себе неприятность не нарочно. Вместе стали разбираться, что к чему. Оказалось, что к животным с детства привыкли и папа и мама, и сами с трудом представляли себе детство без них. Только жили они в деревне, и кошки и собаки сами выходили из дома и гуляли, когда им было это надо. И евроремонта никто не делал тогда.
Что касается ребенка, то Лиля до известного времени прекрасно жила в своей эко-системе, которая включала в себя непосредственную близость надежных существ – папы, мамы, собаки и кошки. Эко-система начала резко меняться, когда расширилась площадь и у девочки появилась своя территория. Но пока с ней были Пим и Топик, она себя продолжала чувствовать в безопасности, ведь к расширению территории, включению новых областей в зону безопасности можно адаптироваться. На это просто нужно некоторое время.
Неверным и несвоевременным оказался шаг родителей по удалению Пимки. Этим шагом эко-система их дома оказалась разрушенной, ведь кот был эмоционально связан с собакой. Так Лиля осталась одна в неосвоенной еще части дома. Почти на улице. Отсюда ее возвращение в родительскую комнату, мало того, в родительскую постель. А если посмотреть на некоторых детей, когда они приходят в незнакомое место со своими мамами, то кажется, что они готовы вжаться обратно в нее. Это бывает при грубом нарушении их чувства безопасности и защищенности.
В этой семье родители, в общем, все поняли и прониклись ситуацией, а дальше помощь к ребенку сводилась не столько к психологическим кунштюкам, сколько к грамотной реконструкции зоны безопасности для ребенка. Многие родители в таких случаях разрешают ребенку некоторое время пожить в их постели, а потом постепенно начинают укладывать в детской, оставаясь с ними на время засыпания, или подселяя туда приглашенную бабушку. Или снова заводя домашнее животное, в котором уверен ребенок. Помните собаку Нанну из мультфильма о Питере Пэне, которая работала нянькой в детской? Из этой детской и взрослую Вэнди невозможно было изгнать, пока ей самой не захотелось повзрослеть. 
***
Я знаю, что в некоторых семьях не принято потакать слабостям ребенка, а наоборот, закалять его в жизненных невзгодах. И никакой психолог не вправе им препятствовать, потому что это тоже древняя стратегия выживания. Лишь бы родители понимали, что они делают и принимали на себя всю полноту ответственности за результаты. В книжке Т. Муравьевой «Как воспитывали русского дворянина» приводится масса примеров того, как именно мужественное совладание с невзгодами, стойкость в испытаниях было центральным кредо воспитательной системы будущего дворянина, того, кому судьбой уготовано быть облеченным властью, а, значит, быть ответственным. «Слуга царю, отец солдатам» - это не пустые слова, русское дворянство воспитывалось именно так. А в наших семьях так нередко воспитывается старший ребенок, который ответственен за младшего.
В этой семье было бы сложно прибегнуть к дворянским методам воспитания, т.к. Лиля была единственным ребенком, да еще оставшимся самым младшим после исчезновения животных, членом семьи. Ее статус слишком понизился для того, чтобы качественно стабилизировать ее душевное здоровье.
Из этой истории проистекает далеко не единственный ручеек выводов и сюжетов.
Во-первых, Дом и Род должен быть территорией безопасности для своих членов и детей, местом, где можно «кинуть кости» и заново нарастить на них плоть после магического воздействия сначала мертвой, а потом живой воды.
Во-вторых, изменение его экологии должно быть грамотным и продуманным, с учетом последствий. Система (и каждый ее член) имеет свой ритм и свой темп, структуру и наполнение. Традиционные культуры всех народов не имели понятия об этих измерениях и не считали их, но интуитивно считались с ними. У нас теперь все наоборот. Подростковый бунт социума? Значит, есть шанс повзрослеть и дорасти до мудрости предков. Или даже превзойти их…
В-третьих, должна существовать система реабилитации (привычек и ритуалов), восстановления системы после серьезных катаклизмов. И в этом свете представляется важным начальное сокрытие младенца матерью от мира, осуществление ритуалов принятия в мир (крещение, в частности). Чрезвычайно важна роль Шута, который избавляет нас от фатальной серьезности по отношению к той роли, которую мы призваны играть в этом мире.
Эта тема лишь слегка намечена штрих-пунктиром, потому что для нее необходима отдельная большая книга о душевной травматологии и технике детской безопасности. Ведь большой мир стар и дорожит своей стабильностью, создавая нелегкие испытания каждому новому человеку, приходящему в мир, в мир даже своей собственной семьи. Нам известны истории избиения младенцев и спасения богоматерью будущего Спасителя. А разве не был растерзан титанами на Олимпе младенец Загрей-Дионис (по одной из версий мифа о нем), которому отец-громовержец и тучегонитель разрешил побаловаться молниями, знаками своей верховной власти? Может, поэтому есть еще одна версия мифа, в которой Зевс спасает Диониса от молний, зашив (спрятав) в собственное бедро – до поры, до времени, а потом малыш долгое еще время был скрыт на женской половине дома приемного отца. Стоит подумать, какой в этом смысл.

Корни древа Иггдрасиль
(из дневника Squaira, тэг «Витя», «любовь»)

Витя прекрасно знает, что разуваться и оставлять грязные штаны нужно у порога, на маленькой, по его росту, скамеечке. Но иногда в него словно бес вселяется. И тогда он забывает все, что раньше, всем казалось, твердо знал. Вот и сегодня он, перескочив порог, стремительно мчится в комнату, вскакивает на  надувной матрац и начинает там бешено прыгать, оглашая воздух громкими воплями.
Я выжидаю с минуту, потом прошу Витю вернуться к порогу. Витя ничего не слышит. Восторг и свобода переполняют его. Он продолжает скачки по чистому покрывалу. Я снова, и все еще просящим тоном, но уже гораздо громче, повторяю свою просьбу. Витя не слышит! Впрочем, он прекрасно видит меня и смотрит мне прямо в глаза. Взгляд его дерзкий и отважный. Должно быть, сейчас он переживает головокружительно прекрасное приключение.
Я вскипаю и теперь уже откровенно кричу на Витю:
- Сейчас же сними грязные штаны! Ты в них по всему двору валялся!
Витя никак не реагирует на мой крик, у него продолжается праздник свободы и беспредела. Тут не выдерживает дед и рявкает на внука:
- Ты что, не слышал, что тебе бабушка сказала?
Витя ничего не слышит или не хочет слышать. Этого никто не знает и вряд ли когда-нибудь узнает. Витя взметает пыль из своих невыносимо грязных штанов, и дед знает только одно: если сейчас Витя одержит победу, то в следующий раз им всем, включая самого Витю, придется еще тяжелее. Дед берет хворостину (это Витин «меч», он его притащил с улицы) и грозит Вите. Внук все еще не верит, что будет наказан.
Витя продолжает прыжки, глядя прямо на деда. Тогда тот в сердцах применяет хворостину по своему прямому назначению – она рассекает воздух и со свистом хлещет по Витиному задику. Витя все еще не верит – он крайне изумлен и потрясен, он громко и горько ревет, бросаясь ко мне за утешением. Я веду его к выходу и, наконец, помогаю ему разоблачиться. Витя все еще всхлипывает, но уже не сопротивляется, и только время от времени, подревывая, с обидой смотрит на деда, который всегда играл с ним и учил ловить рыбу, и вообще много всего делал вместе с ним.
Потом мы с ним гуляли во дворе и Витя, наконец, все еще сквозь слезы, спросил:
- А почему дедушка меня ударил?
- Не обижайся на деда. Что еще можно было сделать, когда ты никого не слушал? Ты плохо сделал – и деду пришлось наказать тебя.
Витя подумал немного и спросил:
- А дед будет мне читать сказку перед сном?
Спроси его, может, будет. А ты, правда, хочешь этого?
- Правда, - кивает он головой и теряет слезы.
Вечером Витя попросил деда почитать ему и спать вместе с ним. Конечно, дед не мог ему отказать в этом. Витя хотел слушать о том, как дракон Нидхёгг подгрызает корни древа Иггдрасиль, и у него опять ничего не получается. И древо мира продолжает стоять крепко и надежно, несмотря на усилия дракона и целого клубка змей у самых его корней. Потому что мудрые и трудолюбивые норны неустанно поливают его корни, ствол и ветви белыми водами священного источника Урд.
А взрослые и дети мирятся после яростных сражений, потому что тот, кто любит, умеет прощать.
Потом он уснул, а мы с Клаусом не могли налюбоваться на разрумянившееся лицо своевольного внука.

 

обратно к содержанию