гостевая книга

email:

theatr-skazok@yandex.ru

 

Парадокс развода. Сюжет из Зазеркалья

Если до сих пор с мифологическим и фольклорным представительством семейных сюжетов все складывалось вполне понятно и логично, то с разводом так не получается. Т.е. более или менее ясно, что такое развод de jure и de facto, но что такое развод de arche? Т.е. каков архетип развода? Каковы его персоналии в мифах, фольклоре, снах? И что происходит при разводе de jure и de facto с архетипической, глубинной точки зрения?
Если рассмотреть древние сюжеты, то разводу больше всего могли бы соответствовать сценарии разрушения, разделения. Однако первичные акты разделения единой сущности, например, космического яйца, являются космогоническими, т.е. только после появления двух сущностей, Неба и Земли, из единой Пра-сущности возможен их священный брак. Юный Индра столь могуч, что, хлебнув сомы, отбросил друг от друга раз и навсегда Небо и Землю, затем поразил дракона Вритру, из которого (или из недр земли под ним) излились космические воды и появилось солнце. Так было по одной из версий положено начало Сущего из Не-Сущего. Некая курочка-НЕ-Сушка снесла космическое яйцо, а некая мышка его разбила и выпустила солнце из него. На развод это не похоже, это акт генерации. Остальные сюжеты, связанные с браком, что в мифологиях, что в Ветхом Завете, скорее говорят о полигамии и полиандрии, чем о разводах. Боги не разводились, они лишь пополняли свою семью новыми женами и детьми. Ветхозаветные пращуры получали детей от рабынь или двух сестер (в случае Иакова с Лией и Рахилью), если жены оказывались бесплодны какое-то время, но не покидали их. 
Если посмотреть, что происходит de facto при очень многих разводах, то оказывается, что общие дети продолжают соединять оба слившихся рода, даже если расставшиеся родители делают все, чтобы этого не было. Просто ребенок генетически и культурно получает одинаково от обеих сторон, особенно сильно в этом плане бывают шокированы матери, расставшиеся с отцом практически сразу после зачатия. «Я с ужасом вижу в своем сыне своего бывшего мужа», - так или примерно так говорят они, когда ребенок подрастает. Даже если у пары не было совместных биологических детей, например, ребенок был какое-то время воспитан промежуточным, неродным отцом, с которым мать развелась и вступила в третий брак, этот второй неродной папа нередко получает свое место и в сердце ребенка, и в рисунке семьи, и оказывает влияние на судьбу своего воспитанника. Иные женщины воспитывают детей своего мужа от первого брака, и после развода с ним сохраняют их привязанность и фактические отношения. Варианты многообразны. Такое впечатление, что при разводе во многих случаях реальная семья становится полинуклеарной, т.е. в новых семьях бывших супругов воспитываются братья и сестры, которые дружны между собой (могут быть дружны) и считают друг друга родными, а бывшие супруги постепенно начинают помогать друг другу поднимать детей, а нередко дружат семьями вполне искренне. Возникает впечатление, что развод иногда оказывается нужен для очищения и возгонки двух слившихся сущностей и построению их отношений на новом, более высоком уровне. Иногда это проявляется в новом браке между бывшими супругами. Такую роль подчас играет временный разъезд и отношения с другим человеком.
Похоже, что в нашей физической и архетипической реальности есть только сюжеты слияния, подобно тому, как, однажды слившись, ручьи образуют речки, потом реки, пока не впадают в общее пространство океана.  А сюжет развода был бы подобен тому, что реки повернули вспять и раздробились до истоков своих. И это могло бы произойти в Зазеркалье с его зазеркальными законами. Если же иметь в виду брак, в котором ничего не произошло – никакого взаимного влияния, проникновения, изменения, то можно ли было эту ситуацию называть браком?
Таким образом мы добрались до абсурда: развода нет, потому что его не может быть, а есть полинуклеарные родовые ассоциации. Как говорили древние римляне, есть in vivo (в живом), и есть in vitro (в стекле), опыт, проводимый в стеклянной реторте социума, не всегда воспроизводим в реальности и остается плодом лишь нашего изощренного ума. Или же опыт in vitro служит далеко идущим целям происходящего in vivo.

обратно к содержанию