Хель - владычица мира мертвых

Дом Хель

Сайт посвящен мифам и аналитической психологии, сказкам и сказкотерапии, магии, как психотерапевтической практике, а, главное, людям, которым все это интересно

  Витрина Елены Прудиус

 

главная страница
о хозяйке
книга "У источника Урд. Рунный круг в сказках и мифах"
сказкотерапия и сказки
копилка новых сказок
мифология и аналитическая психология
копилка снов, грез и фантазий
ссылки на интересные ресурсы

гостевая книга

email:

theatr-skazok@yandex.ru

 

 

 

 

Джокер

Пятый элемент

«Абсолютное Зло, пришедшее, дабы нести людям погибель и страх. Зло, единственное оружие против которого кроется в тайной магии старинного индейского амулета – «Ловца снов».

Этими словами начинается роман Стивена Кинга «Ловец снов». Он относится к жанру мистики и ужасов, но и в семейной жизни есть сюжет, который в иных жанрах описать практически не возможно. Потому что обычные, реальные мерки, привычные подходы совершенно не работают в этом сюжете – появления в семье Джокера. Джокер – шутник, карта, которая способна заменить собой любую другую в колоде, это член семьи, который становится сразу всем, целым миром, сам формирует новый мир. На какое-то время им может быть любой новорожденный ребенок, до тех пор, пока родители не приспособятся к его потребностям и не включат их в свою картину мира, который отныне всегда будет иным, чем прежде. И это нормально, к этому готово большинство матерей и отцов. Большинство, но не все. Иногда даже совершенно нормальный ребенок играет со своей мамой злую шутку – когда она соглашается рожать в угоду будущему отцу, а сама еще по каким-то причинам не готова. Не удивляйтесь, такие женщины существуют и, вероятно, их немало. Дело не в том, что они плохие люди или плохие матери, они просто не реализованы как матери в силу особенностей своей жизни. Например, мать одной из них всегда повторяла своей дочери, что дети это несчастье, что общаться с ними это мучение. Дочь ей поверила, и когда, выйдя замуж, почувствовала себя беременной, ей показалось, что небо обрушилось на нее. Это начало многих подобных историй.
Но в нашей теме правомерно рассмотрение еще более серьезных вариантов – рождение серьезно больного ребенка, например, умственно отсталого или иного, нуждающегося в постоянном обслуживании. Это катастрофа для любой семьи, и жизнь родителей никогда уже не будет прежней, если они принимают решение растить его, а это делает большинство родителей, потому что сначала все может идти вполне нормально, и дитя почти ничем не отличается от своих сверстников, а за это время любовь и привязанность уже захватывает родительское сердце. Когда становится ясно, что ребенок нездоров, еще некоторое время родители живут надеждой, что его можно вылечить и используют все возможности традиционной и нетрадиционной медицины, а также эзотерических практик. И нередко надежды оказываются ненапрасными, многие болезни и патологические состояния излечимы со временем. К сожалению, не все. Так что речь пойдет о тех случаях, когда член семьи – ребенок, оказывается умственно отсталым или страдает иной прогрессирующей формой заболевания, которая приводит к тяжелой инвалидности, выраженной инаковости. Все семьи переносят эту ситуацию по-разному, можно сразу сказать, что многие родители долгие годы так и не в состоянии оправиться от ощущения несправедливого удара судьбы, другие мужественно борются за жизнь и здоровье ребенка, не имея времени увязнуть в собственной депрессии. Иногда мать поддается уговорам медиков и со слезами «сдает» ребенка в дом инвалидов, чтобы родить еще раз, здорового. Вряд ли кто-то вправе быть им судьей, любому их решению.
И если было решено ребенка оставить в семье, то остается и факт – в семье растет человек, который никогда не сможет обойтись без того, чтобы кто-то полностью посвятил ему свою жизнь. И эти кто-то – его родители. В этом сюжете нет момента продолжения рода, как правило, такой ребенок, – его тупик. Далеко не всегда родители решаются еще на одного ребенка, ведь уход за инвалидом требует всего времени матери. Ощущение безысходности, очевидной бессмысленности такой жизни нередко мучит матерей и отцов, потому что мир до появления человека и долгое время после его появления одаривал лишь тех, кто был способен самостоятельно принять эти дары. Мы не найдем в древних мифологиях широкого упоминания о роли ущербных в жизни богов и людей.
В средиземноморской мифологии ущербным был Гефест-Вулкан, бог-кузнец. По мифу, мать-Гера увидела, что новорожденный некрасив, и сбросила его на землю. От этого он стал хромым, ущербность усугубилась. Из мифов нам известно, что он смог занять достойное место среди богов за счет искусства работы с металлами и огнем. Это могло бы послужить иллюстрацией основного закона дефектологии – компенсации, по которому очевидный недостаток, дефект, в то же время является мощным стимулом для развития других альтернативных способностей или фантастического восстановления прежних способностей из остатков разрушенных. Так появляются слепые поэты и певцы – Гомер, Мильтон, глухой музыкант Бетховен, силовой акробат Валентин Дикуль, восставший из паралича….
И все-таки это не совсем те примеры, здесь природа еще не обделила по полной программе, оставив много шансов на развитие и обретение места в общем мире, и здесь Джокер может стать козырной картой своих родителей, совершив чудо развития каких-либо способностей взамен утраченных.
Вернемся поближе к семье, но сначала через литературные образы. Иначе нам непросто будет понять, какие процессы происходят в семье на глубинном уровне. Вернемся к Стивену Кингу и «Ловцу снов». Один из первых образов, с которыми мы сталкиваемся в книге, это ловушка снов, индейский амулет, защищающий спящего от страшных сновидений. Это сеть из разноцветных ниток,  переплетенных друг с другом. На фоне сюжета-катастрофы с вторжением инопланетян и завоеванием ими земли мы знакомимся с группой друзей, четырьмя мужчинами (очень похоже, что они символизируют четыре стихии), которые еще в школьном возрасте спасли от унижения и издевательства школьных «дедов» умственно отсталого мальчика, «дауна» Даддитса. И с тех пор дружили впятером. Даддитс стал самым светлым воспоминанием их детства, их звездным часом, центром магического амулета внутренней связи, сплетения их душ и судеб. Даддитс спасет мир – лейтмотив книги. По замыслу автора это может сделать только единство друзей, центром которого является  «пятый элемент» – умственно неполноценный, интуитивный, изначальный, вечный Зародыш - Даддитс. Только Даддитс может видеть «линию», таинственный меридиан силы и знания, и он учит этому своих обремененных интеллектом и школьными знаниями друзей. В книге Даддитс спасает мир с помощью друзей, магической структуры их единения – ловушки страшных сновидений. Мистер Грей пойман и обезврежен, мир спасен.
Сюжет романа – это схема, метафора реальной жизни, и не сразу поймешь, как она преломляется для реальной семьи. Пожалуй, еще одна жемчужина жанра фантастики даст нам немного света. Рэй Бредбери написал много о детях и детстве, и все это заслуживает самого пристального внимания психологов и всех, кто имеет дело с семьей. В рассказе «И все-таки наш» представлена гротескная ситуация. Родильная машина выходит из строя и ребенок одной молодой пары рождается… в другое измерение. В нашем мире ребенок выглядит как голубая пирамидка с совершенно непонятными потребностями. Бредбери показывает трагедию молодой матери и ее мужа, их нарастающую изоляцию от всего остального мира, мучительный процесс принятия решения – вместе уйти в мир ребенка. Моделируется авария родильной машины и супруги «рождаются» в измерение их ребенка. Теперь они вместе, они счастливы, они такие же, как он, и ничто больше не мешает им видеть свою жизнь такой, какой она может быть только в этом мире. Их дом обнесен высоким забором, чтобы не докучали любопытные, иногда к ним приходят немногочисленные друзья, и доктор Уолкот, наблюдавший ребенка с рождения, оставляет за забором свою «букашку» и проходит в дом, где его встречает изящный Белый Четырехгранник с коктейлем в щупальце, а в кресле удобно расположился Белый Цилиндр с Ницше и сигарой, а рядом резвится Пай – маленькая Голубая Пирамидка.

Снегурочка для даунят

 Все, что написано выше, можно было бы счесть вымыслом и грубой подтасовкой «карт», если бы кое-чего не бывало и на самом деле. Только мы видим не Голубую Пирамидку, а Даддитса, ребенка-дауна, или лежачего инвалида, инвалида-колясочника с несформированной речью и недоразвитым интеллектом.  Мы видим «иных». О них знает Снегурочка. Она работает в центре иппотерапии с ДЦПушками и даунятами и постоянно сталкивается с их семьями, знает о них все или почти все. В Новый Год она с Дедом Морозом из этого же центра приезжает к неходячим детям-инвалидам, которые не могли участвовать в общем новогоднем празднике. Конечно, в центр иппотерапии практически имеют возможность привозить детей только полные семьи, потому что для этого нужен личный автомобиль, а до корта многих из них нужно бывает донести или довести как большую куклу, переставляя ноги ребенка вместе со своими и держа его подмышками сзади. Без мужчины в семье, без отца это трудно или почти невозможно. Поэтому в городе есть, конечно, немало мам-одиночек, которые не могут позволить себе такую роскошь, как иппотерапия ребенка. И речь, к сожалению, пойдет дальше не о них, а о тех, кто семью сумел сохранить. Семья в данном случае достаточно широкое понятие. Т.е. в идеале это мама и папа вместе с ребенком, но женщина, не имеющая мужа или расставшаяся с ним, может иметь хорошую и дружную семью, надежных друзей, которые практически становятся родственниками и негласно считаются членами семьи.
Снегурочка рассказывает об этих детях и их семьях неторопливо и задумчиво, как будто осторожно поворачивая перед собой что-то диковинное и трогательно красивое. «Этих пап можно назвать Храбрым Сердцем, только это сразу приходит на ум, когда видишь мужчину, который так любовно и бережно заботится о ребенке и своей подруге, - говорит она. – А мамы… Ни в каких других семьях я не видела столько любви, на которую женщины способны по отношению к ребенку и его отцу». «Ну а сами дети? – не выдерживаю я, - что они дают своим родителям, чем они их радуют?»  Снегурочка немного помолчала, собирая слова, ведь на уровне чувств все вполне понятно, а вот как сказать об этом? «Понимаешь, они очень наивные, у них общение ограниченное, они мало знают о мире других людей, о правилах, и когда что-то говорят, то получается, что как будто заново открываешь мир через их наивность. И ведь они счастливые, потому что их любят. А каждая их улыбка – счастье для родителей». Снова «пятый элемент» спасения -мира семьи и, может быть, не только этого маленького, почти изолированного мира? Может быть, именно homo carus, человек любимый, имеет шанс стать человеком будущего, пусть не генетически, а духовно? Может, и правда «блаженны нищие духом»? А Джокер становится козырной картой и приносит Большой Выигрыш, когда о нем уже никто не думает.
Наташа Абрамцева – сказочница, она пролежала дома всю свою недолгую, чуть больше сорока лет, жизнь, а ее сказки добрых сердец продолжают свой путь к сердцам других детей. Их очень любят слушать дети из социального приюта, где тоже работает Снегурочка, да и, собственно, любые дети. Даддитс, Пай-Голубая Пирамидка, Наташа и многие-многие другие продолжают спасать мир от мистера Грея, практичного и расчетливого, но не видящего дальше своего носа. От серости.

Шутки старых дядюшек (не из Агаты Кристи)

Сначала сказка. Страшная, про зайцев (из дневника Squaira, тэги «семья», «сказки»)

Была у Зайчика избушка лубяная, а у Лисы ледяная… Пришло лето, растаяла избушка Лисы, и попросилась она к Зайчику, разжалобила его горькими слезами бездомности своей. Пожалел ее Зайчик, да и как иначе – мать родная. Ладно, хоть батюшка-Волк сам где-то по лесам обретается, не докучает. Одним словом, пустил Заяц матушку Лису в свой дом. Сначала была рыжая тише воды, ниже травы, а потом разошлась. Подай-принеси, расселась на печи, как барыня, а Заяц у нее на посылках бегает. Мало того, у матушки привычка по ночам ходить появилась. Бродила она как-то в темноте по избе, на Зайца будто случайно наткнулась, пощупала его и зубами от аппетита начала щелкать. Заяц вскочил, от страха тоже зубами застучал. Так вдвоем они зубами стэп отбивали, а потом Зайчик спросил у Лисы: «Что же вам, матушка, по ночам не спится, и зачем вы меня щупаете и зубами так щелкаете?». «Да я, сынок, сослепу тебя с другим зайцем перепутала, а есть так хочется…». И продолжает облизываться, глядя на Зайчика. «Ладно, сынок, не бойся, давай тебя поцелую» - говорит матушка, а сама к заячьей шее поближе подбирается. Прижал Заяц уши, закрыл глаза от ужаса – не было у матушки никогда такой привычки на нежности размениваться. С чего бы вдруг? Надо отдать Лисе должное – она только немного заячьей крови пососала и отвалилась довольная. А Заяц в приступе малокровия под лавку свалился. Благо Лиса теперь до утра проспала. Утром Заяц всерьез стал думать о том, что пора свои уши уносить отсюда. Только куда же? За эту избушку ему еще десять лет кредит выплачивать, а в другой залезать – не факт, что матушка его в другом месте не достанет. Если понравилась его кровушка.
Побрел Зайчик по лесу совсем опущенный. Уши опущены, усы опущены, глаза на мокром месте в разные стороны разъехались. От малокровия пошатывается, на каждом шагу спотыкается. Что делать? Набрал он 911 по мобильнику, вызвал спасателей. Тут же рядом появился Петушок на бледном коне с косой за плечами. Петушок спрашивает его: «Что, Заинька, не весел, уши бледные повесил?». Зайчик и рассказал ему про свою беду. Петушок приосанился, шпорами звякнул, косой взмахнул. «Пошли, - говорит Зайцу, я ее сейчас прогоню прочь!». Зайцевы уши даже порозовели и приподнялись от таких слов, а глаза съехались, как положено. Прибыли они к Зайчиковой избушке, и закричал Петушок громким голосом: «Кукареку! Это я, Петух, иду! Хочу Лису посечи. Слезай, Лиса с печи!». Лиса выглянула из окошка и засмеялась: «Меня твоя коса не возьмет!». А сама молодая, да красивая стала от Зайцевой кровушки. Выходит из избушки, что пава твоя, и говорит Петуху: «Не веришь – попробуй». А Заяц смотрит на них со стороны и видит, что матушка его тени не отбрасывает на солнце. «Пошли, говорит, Петя, отсюда, не поможет тут твоя коса» - сказал так и прочь бросился. И Петух за ним поехал. «Неувязка вышла, друг Заяц, - говорит, - матушка твоя нежитью стала, вампиршей, как крови твоей отведала. И простой косой ее не возьмешь. Может, укол осиновый попробовать с серебряными пилюлями?» Тут Зайцу как-то совсем скверно сделалось. Как же можно? Все-таки собственная матушка, кровь родная. Петух ему говорит, мол, ты все же выбирай: она или ты, а то так дело пойдет, и по тебе осиновый укол заплачет, а серебряные пилюли придется до скончания века глотать.
«Ладно, - говорит Заяц, - давай свой укол и пилюли, попробуем». Вызвал Петух бригаду санитарных Медведей в фургоне с решетками, с уколами и пилюлями. Взяли Лису законным порядком и в лесной дардом доставили. Там предлагают ей остаться, кормить даром будут и крыша над головой, а уколы и пилюли – по режиму. Да Лиса не дура, знает, что дармовые харчи только в капкане бывают,  а укол тот осиновый в гробу у своего батюшки видала, когда предавали тело земле. К тому же кончилась в ней Зайцева кровь, снова стала Лиса бледной, немощной, бездомной. Взяли у  нее кровь на анализ, ищут зайцеву, а ее нет, как не бывало. С укоризной посмотрели на Зайца, мол, нехорошо клеветать на матушку. Так и отпустили Лису из дардома.
А Заяц снова повесил уши. Куда идти? И вернулся домой. Загородился от Лисы занавеской, прилег на лавку, а уснуть не может. И вот глубокой ночью слезла Лиса с печи, подкралась к Зайцу, отдернула занавеску и присосалась к его тонкой шейке. Закричал тот незаячьим голосом, да деться некуда, так и напитал еще раз свою матушку. А та облизывается и говорит Зайцу, что теперь еще один раз остался – и он станет таким же, как она. Посмотрел Заяц на себя и ужаснулся: шерсть вроде рыжим блеском отливать стала, а хвост длиннее сделался. Пошатываясь от слабости, пошел Заяц прочь из дома. А куда идти? И только одно придумал: в дардом податься самому, пока не поздно, пока еще, может, серебряные пилюли помогут, и, глядишь, без укола осинового обойтись можно будет. Опять же крыша над головой и кормят даром. Пришел он туда и плачет о своем горе. Отвечают ему Медведи санитарные: «Мы тебя, Заяц, без проблем в наш дардом пристроим, если ты по нему так плачешь. Завтра прямо с утра приходи».
Всю ночь Заяц по лесу бродил, прикрываясь от холода ушами, и думал о своей жизни неприкаянной. И совсем уже не боялся жить на казенных харчах в дардоме этом. Ну и пусть все зайцы в лесу об этом узнают, ему теперь все равно, раз в дом свой возвращаться никак нельзя. Вспомнил о зайцах других. Он с ними раньше много водился, пока не загордился своим происхождением от крупных и солидных родителей, а они так – мелкота всякая, серость. А тут как-то встоскнулось ему по собратьям длинноухим и куцехвостым. Вспомнил, как в полночь трын-траву с ними косил и косяки из нее забивал. А папа и мама водиться с ними не разрешали, говорили, что косые они и вообще простоватые. Схожу, думает, к ним, а в дардом я всегда успею. И рано поутру сходил к своим серым собратьям. Те ему обрадовались, совсем как родному. Они давно остепенились, как трын-трава отцвела, кооператив в два этажа отгрохали и выплачивать почти закончили. «Живи у нас, брат Заяц, раз так тебя колбасит у себя дома» - сказали ему. Расплакался Заяц, больно жалко ему своей милой избушки лубяной стало и независимости былой. Да ведь приняли его лучше некуда – чего еще желать то? Выделили Зайцу помещение в кооперативе приличное, благоустроенное, и никаких особых условий не поставили: «Живи, брат Заяц, как живется, а там видно будет».
Так и не пошел Заяц в дардом, а привык постепенно к простым зайцам и к кооперативу. Женился, детки пошли. Лиса и туда пробовала звонить и приходить, да целой кооперативной оравы зайцев ей не одолеть было. Внуки Зайчата ее даже жалели – бабушка все-таки, они немножко похожи на нее оказались – рыжинкой длинноватых хвостиков. Приносили ей иногда грибов рыжиков и убеждали, что это царский гриб, как раз для нее, а, кроме того, полноценная белковая пища, еще лучше, чем кровь. К тому времени у Лисы клыки стерлись окончательно, и крови ей все равно было не добыть, даже из таких нежных зайчат, а лакомиться солеными рыжиками в сметане – это она с удовольствием!
***
Вот такая заковыристая история произошла в одном далеком лесу. А и в наших городах не перечесть, сколько похожего случается. Анализировать эту сказку не будем, потому что заячьей крови в ней давно уже не осталось, а грибы рыжики вы и сами найти сможете. А вот о старом Джокере надо поговорить. Только предупреждаю, нельзя о нем говорить на полном серьезе и без тени улыбки – тогда он может быть слишком разрушителен для всех сюжетов начала и развития рода. Все-таки он символизирует угасание во всех смыслах, хотя и может совершенно неожиданно проявить свои козырные свойства.
Правильно говорят, что старый, что малый. И проблемы рано или поздно могут возникнуть похожие. И совсем не смешно бывает от проделок старого Шута. И трын-трава помогает только на время, и в своей избушке свет белый не мил становится, как разойдется на всю Ивановскую старый рыжий Шут. Особенно если и в молодые годы характер был не из легких. Просим сейчас набраться терпения тех, кому никогда не приходило в голову то, что будет написано ниже. Все живут неодинаково, и кому-то с родителями везет больше, а кому-то меньше, или не в ту сторону везет. Людей иногда посещают столь страшные мысли, что они их давят в зародыше, еще внутри, даже не давая им оформиться до возможности осмысления. Но от того проблема невыносимости некоторых ситуаций никуда не девается. Поэтому продолжим.
Джокером становится вовсе не каждый старый человек. Да и не все родители доживают до старости. О многих плачут, что слишком рано покинули своих детей, и это горе бывает неподдельно. Не таков старый Шут. Он умирать не собирается, хотя частенько пугает близких тем, что, например, повесится, если они не сделают, как он требует. И, в конце концов, доведенные до отчаяния его близкие могут выкрикнуть: «Да когда же ты наконец повесишься!?» А он никогда не повесится, а наоборот, нередко стремится стать долгожителем и ведет рациональный образ жизни, не гнушаясь посасывать кровь собственных отпрысков. А те с грехом на душе ждут его смерти и не дождутся никак. Здесь мы не будем рассказывать детективных историй и триллеров о том, как родителей все-таки сжили со свету или отправили в дардом – об этом пишут совсем в других книгах. А подумаем вместе о том, как все-таки может быть, если в семье есть старый Шут.
Он ведет себя так, как будто вокруг него нет живых людей, он чувствует только свою боль, и нередко это проявление старческой инволюции психики, усугубившей природный эгоцентризм. Кто из нас может положить руку на сердце и сказать, что точно не будет таким же пугалом, как он? О, мы слышим, как кто-то из задних рядов кричит: «Да я лучше сам себя укокошу, если только замечу, что становлюсь таким!». Увы, этого не замечают. Снижение критичности подкрадывается незаметно, и самому человеку кажется, что он остался прежним, а все вокруг его не понимают и издеваются над ним. Кто виноват и что делать?
Некоторые точно знают выход: таким буйным старичкам надо давать психотропные успокаивающие лекарства. Иногда действительно дают, но вот в одной семье попробовали, да и отказались – не смогли видеть, как бабушка превращается в растение. Решили еще потерпеть. Кроме того, в структуру инволюции нередко входят сверхценные и бредовые идеи о причинении ущерба, отравлении, и старички предпочитают питаться отдельно и ни в коем случае не станут принимать никаких таблеток и микстур, считая себя здоровыми. А то, что ширинка настежь, не в счет.
Безотказно действующего средства для всех случаев со старичками такого пошиба не существует, но статистически достоверно, что легче всего их может выдержать и прокормить орава простых, без затей, и дружных зайцев. А в чем выгода зайцам от такого рыжего Шута, чем он козырнул для них? Может, как раз тем, что приходится в оравы сбиваться, чтобы с ним совладать, а так бы, может, гордыми одиночками все давно перемерли. И не было бы на свете зайцев с длинноватыми и рыжеватыми хвостами.
Кстати, знаете о том, как зайчата вырастают? Молоко зайца очень жирное и, покормив детей, мать может надолго оставить их в укромном месте, пока ищет себе пропитание и бегает от хищников. Если она встречает чужих зайчат, то накормит как своих, и так все они. Тем и живы.

Тринадцатый и архетип Света

Где-то солнце появилось,
Значит, где-то появилась тень.
(группа «Сплин»)

Джокер подводит нас к фигуре Спасителя, сам им изначально не являясь, но, играя обстоятельствами, словно дурачась и издеваясь над всеми, неожиданно обнажает свою светлую грань с сияющим нимбом. Он сам не есть Свет, но он его преломляет и приносит людям, как Прометей. Он, вольно или невольно, служит этому далекому Свету, хотя на первый взгляд кажется пособником Тьмы.
Интересны некоторые мифологические аспекты этой двойственности. Историю о Бальдре многие исследователи считали и считают чрезвычайно сходной с историей Христа, мало того, возможно и возникшей под влиянием талмудической и христианской традиции.
«В новейшее время ритуальный характер драмы Б. аргументировали французский мифолог Ж. Дюмезиль и шведский филолог Ф. Стрём, в то время как шведская исследовательница А. Б. Рут рассматривает миф о Б. как конгломерат различных мотивов, сложившийся частично под влиянием ирландской традиции, знающей мотивы слепого убийцы, гибельного оружия из магического растения, несчастного выстрела (убийство Лугом своего деда Балора и др.). Вслед за немецким учёным фон дер Лайеном и финским филологом К. Кроном Рут допускает также воздействие еврейской талмудической легенды о кочерыжке (Иисуса не могут повесить, т. к. он заговорил все деревья; Иуда указывает на огромный капустный стебель)» (Бальдр. E. М. Мелетинский. Глава из энциклопедии "Мифы народов мира").
В «Младшей Эдде» С. Стурлуссона так говорится о Бальдре в речах Высокого: «Второй сын Одина — это Бальдр. О нем можно сказать только доброе. Он лучше всех, и его все прославляют. Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние. Есть растение, столь белоснежное, что равняют его с ресницами Бальдра, из всех растений оно самое белое. Теперь ты можешь вообразить, насколько светлы и прекрасны волосы его и тело. Он самый мудрый из асов, самый сладкоречивый и благостный. Но написано ему на роду, что не исполнится ни один из его приговоров. Он живет в месте, что зовется Брейдаблик, на небесах. В этом месте не может быть никакого порока…»


Бальдр видит страшные сны, сны о смерти, они оказываются пророческими. На арену действия выходит коварный Локи, он решает извести светлого аса. Своим орудием он избирает растение омелу, единственное из вещей на свете, которое не закляла Фригг, мать Бальдра, от причинения вреда ее сыну. В Эдде омела называется побегом, растущим в поле. Трудно сказать, что имел в виду Снорри Стурлуссон, давая такое представление о растении, но омела реальная – шарообразное растение-паразит, живущее на деревьях и за счет них.  В этом уже содержится какой-то смутный намек на ущербность. Локи избирает в качестве носителя смерти Бальдра слепого Хёда, которому дает в руки побег омелы и подстрекает его метнуть его в сторону Бальдра. Слепое орудие срабатывает безошибочно, Бальдр погибает. Это огромная трагедия для всех асов, вся обычная жизнь в Асгарде прекращается, и смерть Бальдра по сути дела является первым звонком Рагнарёка, финальной битвы асов со смертоносными силами Хаоса. Вообще, все очень символично: духовно ущербный Локи в союзе с ущербным асом (слепцом) и ущербным орудием (омелой) уничтожает само совершенство, воплощенное в Бальдре*. Причем, совершенство, которое ничего не меняло, не могло быть движущей силой развития («не исполнится ни один из его приговоров»). Так раз и навсегда уничтожается возможность совершенства и естественной гармонии семьи, в которой появляется Джокер. Скандинавский Локи в литературе об архетипах давно является образцом так называемого Трикстера (или Тени по Юнгу), фактора разрушительной проделки, и, собственно, наш персонаж имеет полное право называться Трикстером. Джокер его частный вариант, удобный в теме семьи, поскольку ее можно в каком-то смысле уподобить колоде карт, каждая из которых имеет свою роль и возможности.

* Возможен и даже напрашивается еще один вариант понимания этой ситуации. Как невозможно использовать омелу в качестве стрелы и капустную кочерыжку как виселицу, как не может слепой попасть в цель, так невозможно уничтожить свет (дальше мы это увидим). Мифологически показана абсурдность подобных попыток.

Нам стоит вспомнить о Трикстере кое-что, изложенное в книге Юнга и соавторов «Душа и миф. Шесть архетипов» - так сущность и роль Джокера может несколько проясниться. «Трикстер - предтеча спасителя, и подобно последнему является Богом, человеком и животным в одном лице. Он - и нечеловек, и сверхчеловек, и животное, и божественное существо, главный и наиболее пугающий признак которого - его бессознательное. По этой причине его покидают товарищи (очевидно, люди), что, по-видимому, указывает на отставание его уровня сознания от их. Он настолько бессознателен по отношению к самому себе, что его тело не является единым целым; две его руки бьются одна с другой.» Трикстер и Спаситель – не слишком ли это? Ущерб, наносимый мифологическим Трикстером и семейным Джокером очевиден, чем он может спасти, и кого?
Вернемся к Локи. Он развязал первую мировую, рагнарёк, вызвал гибель богов, но этим все не закончилось. Мир каким-то образом оказался спасенным, встала земля из воды, из священной рощи вышли женщина и мужчина – Лив и Ливтрасир, в него снова пришел Бальдр из царства Хель, этот символ совершенства и света. Если бы Бальдр остался живым к моменту Рагнарека, то его судьба могла бы оказаться точно такой же, как у остальных асов – они пали на поле битвы. Так Локи косвенно спас свет для грядущего мира, отправив его сначала во тьму. 
Чем он близок образу Иуды? Как Бальдр погиб оттого, что мать его, Фригг, не взяла клятвы с одного единственного растения – юной омелы, не сочтя ее опасной, так и Иешу-Иисус (в талмудических текстах его называют магом, и магии он учился в Египте) заклял все деревья, на которых его могли повесить, и не стал заклинать капусту, не являющуюся деревом. Если эту аналогию продолжить, то вырисовывается образ предателя: в случае Бальдра это Локи, в случае Христа – Иуда Искариот. Они оба были тринадцатыми: Иуда на тайной вечере, а Локи – на пиру у морского великана Эгира, где он поносил всех светлых богов, обличая их пороки. Вот отрывок из Старшей Эдды. «Эгир, который иначе назывался Гюмир, наварил асам пива, когда получил огромный котел, о чем только что было рассказано. На этот пир пришли Один и Фригг, его жена. Тор не пришел, потому что он был в то время на востоке. Сив была там, жена Тора, Браги и Идунн, жена его. Тюр был там, он был однорукий, Волк Фенрир откусил ему руку, когда Волка связывали. Там был Ньёрд и жена его Скади, Фрейр и Фрейя, Видар, сын Одина. Локи был там и слуги Фрейра — Бюггвир и Бейла». Нетрудно заметить, что Локи на пиру тринадцатый, не считая слуг. Конечно, это может быть не аллюзия на Евангелия, а случайность, но когда случайностей накапливается несколько, то вряд ли это просто совпадение.
Что же нам известно о роли Иуды и Локи? Традиционно они предатели, проклятые и осужденные. Но это лишь одна грань вопроса. Вторая содержится в апокрифическом тексте «Евангелие от Иуды», и в нем говориться о том, что предательство Иуды было частью замысла Бога, и Иисус сам просил его помочь ему сбросить свою земную оболочку, без чего не могло бы быть Воскрешения и Вознесения. «Ты принесешь в жертву человека, которого я ношу, как одежду», - говорит Христос Иуде, и предупреждает ученика, что он будет «проклят всеми поколениями».
Такова мифологическая параллель историям, в которых участвует Джокер. К ней оно добавить разве что злоключения Мефистофеля, тщетно пытавшегося овладеть душой доктора Фауста:

                       Кому теперь я жаловаться стану?
                       Кто за ущерб меня вознаградит?
                       На старости стать жертвою обмана!
                       Но я позором поделом покрыт.
                       Погибло сразу все, единым махом,
                       Труд стольких лет, надежды, тьма затрат!
                       Развесить уши пред толпой ребят
                       Влюбленным, поглупевшим вертопрахом!
                       Прожженный старый черт с такой закалкой
                       Сыграл к концу такого дурака!
                       Ведь эта глупость до того жалка,
                       Что даже потерпевшего не жалко!
(Гете «Фауст», перевод Б. Пастернака)

Что касается архетипа Света, то он должен быть, раз есть Трикстер-Тень. Много о нем не расскажешь – глаза слепит, но все живое к нему тянется, даже очень мрачные персонажи.

Утренняя путаница
(из дневника Squaira, тэг «дорожные заметки»)

  Как вы думаете, способно ли трехлетнее дитя с ходу отличить монашку в черном от бабы Яги? Я вот тоже думала, что может. Но…
Эту историю мне подарила сама ее героиня (назовем ее Прасковья), которая трудится в крохотной часовенке большого города Запорожья. Трудится, значит, делает все: чистит, моет, стирает, за свечками приглядывает, с посетителями культурно общается.
Однажды по причине раннего еще утра в часовне не было никого, а неподалеку бог весть откуда взявшаяся весело тусовалась молодежная компания с маленькими детьми. А Прасковья (впрочем, не монашка еще, но желающая вступить в соответствующие стройные ряды), отсвечивая в полумраке скорбным и постным ликом, вся в темном и длинном, как положено, что-то скребла и мыла. Вдруг в часовню заглянули два любопытных маленьких личика и глазенками быстренько обшарили всю внутренность часовенки. Увидев фигуру в черном, не то в восторге, не то в страхе они закричали:
- Баба Яга, баба Яга! – и исчезли. Через полминуты они появились снова:
- Баба Яга, я на тебя плюю! – и точно плюнули и убежали. Так они повторили еще несколько раз. Прасковья почувствовала, что изнутри закипает, но в храме нельзя вести себя не благостно, и она терпела, тихо увещевая детей. Это не помогло, и она вышла к родителям, все еще терпеливо объясняя, что нельзя в храм господень так забегать, да еще поминать языческую ведьму, не говоря уже о плевках в сторону церковных служителей. Родители смутились и сердито погрозили детям.
Прасковья медленно и чинно возвратилась в часовню, продолжая трудиться и смиряться. Вскоре, однако, заметила просунувшиеся в дверной проем детские головенки. На сей раз дети молча наблюдали за ней. Потом девочка постарше набралась смелости и спросила:
- А ты кто?
Прасковья не выдержала и в сердцах брякнула:
- Баба Яга!

 

обратно к содержанию

 

 

Сайт создан в системе uCoz