Хель - владычица мира мертвых

Дом Хель

Сайт посвящен мифам и аналитической психологии, сказкам и сказкотерапии, магии, как психотерапевтической практике, а, главное, людям, которым все это интересно

  Витрина Елены Прудиус

 

главная страница
о хозяйке
книга "У источника Урд. Рунный круг в сказках и мифах"
сказкотерапия и сказки
копилка новых сказок
мифология и аналитическая психология
копилка снов, грез и фантазий
ссылки на интересные ресурсы

гостевая книга

email:

theatr-skazok@yandex.ru

 

 

 

 

Alma mater* и любовь

Сколько раз могли убить, а умер старцем -
Даже здесь не существует, Постум, правил.
(И. Бродский «Письмо римскому другу»)

Сомнения о докторе Фаусте
(из дневника Squaira, тэги «семья», «любовь»)

Я несколько раз перечитывала «Фауста» и все никак не могла понять, о чем  и зачем все это написано. Даже не могла запомнить, чем вся эта история закончилась. А теперь ясно, что и не могла понять этого раньше. В конце концов, Гете писал своего доктора почти полвека, всю свою сознательную жизнь, и, надо полагать, очень имел в виду самого себя и свой меняющийся опыт жизни, который не может с ходу понять какая-нибудь соплячка с горсткой амбиций вместо выстраданного знания.
Почему его снова перечитала, вряд ли смогу ответить. Интуиция, тихий внутренний голос, который сказал «пора».
В народной легенде душу доктора Фауста забирает в конце концов Мефистофель, и условия их договора, таким образом, были выполнены. Т.е. дьявол создал все условия для того, чтобы мятежный доктор нашел свое счастье и произнес заветные слова «остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Но Гете создал свой финал истории Фауста. Он оставил Мефистофеля в дураках, тот развесил уши перед пением чистых ангелов и проморгал выход души Фауста из тела, которую проворные певцы не преминули умыкнуть к себе на небо. И вот тут я ощутила возмущение – с какой-такой стати этот грешник и гордец удостоен рая, в то время как множество достойных людей терзаются предстоящими муками ада, не считая себя достойными райского блаженства? Даже его последнее занятие – работа по воздвижению плотины, с помощью которой он хотел отвоевать участок суши у моря – это акт какой-то бессмысленной гордыни, совершение подвига ради подвига. К тому же в результате гибнут ни в чем не повинные люди, обитающие возле моря, вместе с их гостем. Неизвестно, сколько добра могли бы получить люди в результате подвига труда Фауста, но вот горе уже налицо. Не хочет ли сказать Гете, что цель оправдывает средства? Но это было бы слишком просто. И почему, собственно, меня так занимает эта тема, какое мне дело до доктора Фауста, Гете и всего его великого наследия?
Я не сразу поняла, какое, а когда поняла, то стало ясно, что из этого тупика очень надо как-то выбраться. Потому что я все время подспудно думала о своем отце. Он многим похож на Фауста – своей силой и талантливостью, неутолимой страстью к познанию и мятежностью. Вся его жизнь – сплошной подвиг превозможения то немыслимых тягот и смертоносности войны, то долгих преследований его, как бывшего заключенного немецкого концлагеря, то тяжелой болезни, страдая от которой, любой другой не постыдился бы и зваться и чувствовать себя инвалидом. А он победил и эту свою, в принципе неизлечимую болезнь. Потом он долго побеждал меня, даже не замечая этого, или это я долго позволяла ему, а теперь перестала, и этим вызвала глубокое и искреннее его недоумение. В своих подвигах он перестал видеть всех своих близких, становясь все более одиноким. От этого ему очень плохо, а мне почти невыносимо больно, потому что я осталась его единственной надеждой и оплотом. Нет, вру, по-настоящему его понимает и поддерживает мой Клаус, а я… держусь на расстоянии, которое позволяет мне сохранить рассудок в относительном равновесии. Пытаюсь понять мужа – ему-то зачем вся эта куча проблем? Все-таки он для меня непостижимый человек. Его родители уже умерли, и остаток их жизни прошел на родине возле брата и сестры Клауса. Ему как бы не хватило возможности отдать свой сыновний долг. Для этого сейчас у него есть мой отец. А вот у меня чувство долга чем-то задавлено. Или просто слабо развито? Но ведь матушку мне не сложно поддерживать. Просто я всегда ощущала «вес» отца, как слишком большой, чрезмерный, меня одно его присутствие до сих пор размазывает как асфальтоукладочный каток. И, возможно, такое восприятие является в большей степени привычкой, чем нынешней реальностью, но если есть на свете «тяжелые» люди, то он, безусловно, один из них.
И при этом очевидна поразительная вещь: его из всех трудных ситуаций словно выносила чья-то сильная и расположенная к нему воля. Он выходил буквально сухим из множества вод и бурь. И сам при этом говорил, что его бережет бог, хотя со стороны это казалось пустой бравадой. Но факты говорят о том, что уже девятый десяток лет человек пользуется явным покровительством судьбы.
И я вспомнила, как много лет назад бабушка говорила мне, тогда еще сопливой девчонке о том, как она любила своих детей, моего отца и его младшую сестру. «Мои дети – мои боги», - так она сказала тогда. Она действительно сделала все для того, чтобы их жизнь сложилась наилучшим образом. Она осталась без мужа и вырастила их сама, так и не решившись связать свою судьбу с другим человеком, оба они выросли успешными и не потерялись в жизни. И я знаю, что именно бабушкина любовь сберегла моего отца во всех невзгодах, и ее фотография еще совсем недавно стояла на его письменном столе. Еще недавно… Теперь он убрал ее куда-то. Наверное, вышел на прямую связь с богом. Это я иронизирую, чтобы не разозлиться или не заплакать, потому что старость вообще не радость, а в случае моего отца это как-то особенно чувствуется.
А за Фауста просила на небесах чистая душа Маргариты, его бывшей и потом забытой им возлюбленной. Вот и выходит, что ты можешь черт знает что напортачить, наломать кучу дров, авось, сгорят в какой-нибудь печке, но, если у тебя есть безгрешный и искренне любящий ходатай, то рай обеспечен. А как тогда, к примеру, быть с Адольфом Гитлером? Ведь его мать тоже очень любила, хотя и считала странным мальчиком. Его, что, тоже в рай прибрали за все его «подвиги»?


А вдруг отец все-таки прав в своем вечном стремлении к истине (как он понимает ее) и борьбе за нее (даже ценой своих отношений с самыми близкими людьми), и я просто не понимаю этого? Но тогда выходит, что успех Фауста и моего отца не в них самих, а в той любви, которую им повезло встретить в своей жизни? Не знаю, не знаю, и узнаю ли когда-нибудь… И все-таки мой отец смог победить Гитлера.

* Мать питающая (лат.)

***
До сих пор о ней не раз упоминалось в контексте других тем и архетипов. И только теперь сложилась отдельная тема о Любви, Любви к другому человеку, которая сильнее ощущения самого себя, важнее того, что мы считаем собой. Есть множество примеров, свидетельствующих, что она есть, эмпирическое знание не требует научных доказательств.
Тема, затронутая в дневниковой записи, одна из самых трудных на «подъем», ведь родителей не выбирают, а даже если мы их в каком-то потустороннем состоянии все же выбрали, это было будто не в нашей жизни, и предстоит этот факт осваивать с нуля.
Есть ли с архетипической точки зрения сходство в сюжетах отца и доктора Фауста, и отличие их от судьбы, скажем, Адольфа Гитлера? Фауст-отец это явный Герой, вместе с тем Путник в этой жизни, вечный ученик, студент, стремящийся от чудачества к мудрости. Можно ли отрицать, что судьба Гитлера в определенном аспекте была вполне героической? Его преодоления собственных невзгод, неудач в попытках творческой реализации в качестве художника, нищеты, поиск своей настоящей судьбы (какой бы она смертоносной не оказалась для огромного количества людей), упорство и отвага, до сих пор привлекают к его личности многих молодых людей с похожей судьбой. Он охотно учился, живо интересовался германо-скандинавской мифологией, изучил ее и сделал основой идеологии Третьего Рейха. И была у него Материнская Любовь. Видимо, дело не только в наличии или отсутствии этого мощного фактора, а в той роли, том месте, которое этот архетип занимал в судьбе. Возможно, и в наличии другого, более сильного ведущего архетипа.
Вот о чем сообщает нам Энциклопедия Третьего Рейха. Алоис Шикльгрубер был женат в третьем браке на Кларе Пёльцль, которая была младше на 23 года и родила ему пятерых детей, лишь двое из которых достигли зрелости - Адольф и его младшая сестра Паула. «Мать Адольфа Гитлера была тихой работящей женщиной с серьезным бледным лицом и огромными внимательными глазами. Она аккуратно вела домашнее хозяйство и всячески старалась угодить своему мужу. Адольф любил свою терпеливую мать, и она, в свою очередь, считала его любимым ребенком, даже несмотря на то, что он, по ее словам, был "помешанным". Она уверяла его, что он не похож на других детей, но, несмотря на всю ее любовь, Адольф рос недовольным и обидчивым ребенком. Психологически она подсознательно формировала его, как бы компенсируя собственную несчастливую семейную жизнь. Адольф боялся своего строгого отца, человека деспотичного и неуживчивого, подчинявшего детей собственному жестокому взгляду на жизнь. Несчастный и одинокий, трижды неудачно женатый Алоис Гитлер искал утешения в выпивке. Не один раз молодому Адольфу приходилось вести своего подвыпившего родителя домой. Позднее он вспоминал отца как пьяного садиста, проматывавшего семейные деньги. Этот угрюмый и вспыльчивый деспот постоянно давал детям почувствовать силу своей палки или ремня. Алоис рычал на сына, унижал его и постоянно наказывал. Между двумя непримиримыми характерами царило огромное напряжение. Вероятно, последующая лютая ненависть Гитлера происходила из ненависти к собственному отцу. Он очень рано узнал, что право всегда находится на стороне сильного».
Видимо, ведущим и основным архетипом, сформировавшим личность фюрера, был отцовский архетип Насильника, архетип Материнской Любви был относительно слаб и не вызвал к жизни архетип Защитника, который мог бы сохранить здоровое ядро личности ребенка. Интересной представляется лингвистическая параллель соотношения архетипов. По-немецки родина это, собственно, отечество – Vaterland. До революций 17-го года в России также преобладающей речевой формой понятия  родины являлось именно «отечество», мужская форма: «за царя и отечество!», «...и дым отечества нам сладок и приятен». В советское время основной и господствующей формой стала женская форма – «родина». Возможно, там, где она оказывается более активной, имеет больший вес и женское начало вообще с его миролюбием и любовью, стремлением к сбережению и росту? С его мощным потенциалом Эроса, жизни, любви. Священное женское начало… И случайна ли в этом свете смена пола родительской для народа фигуры – царя-батюшки до великого катаклизма на партию - после. Партия, кстати, анаграмма слова «патрия» (именно так писалась «родина» в кириллической Молдове еще недавно, «patria» в итальянском и родственных языках значит то же самое) и очень близкое по звучанию и восприятию слово, женская и соборная сущность. С архетипической точки зрения очень симпатичные, значимые и всем желанные сущности.
И вот у отца из дневника была не просто любящая, а и сильная своей любовью мать, сумевшая защитить своего ребенка и активизировать фигуру Защитника в личности отца. И он победил Гитлера в той далекой войне.

            Спасен высокий дух от зла
            Произведеньем божьим:
            "Чья жизнь в стремлениях прошла,
             Того спасти мы можем".
             А за кого любви самой
             Ходатайство не стынет,
             Тот будет ангелов семьей
             Радушно в небе принят.
(Гете «Фауст», перевод Б. Пастернака)

 

обратно к содержанию

 

Сайт создан в системе uCoz